№16 '2002 г.

Содержание:

 Cкачать этот номер полностью: 
word.doc    word.zip    htm.zip

Читать:
предыдущий №    следующий №
свежий номер

ГЛАВНАЯ

НОМЕРА

НОВОСТИ

ЛИСТОВКИ

ИЗДАНИЯ

КОНТАКТЫ

Энвер Ходжа

ХРУЩЁВЦЫ:
Воспоминания

ПРОДОЛЖЕНИЕ ГЛАВЫ 9.
КРОВАВАЯ КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ В ВЕНГРИИ
И КОНТРРЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПЕРЕВОРОТ
ПОЛЬСКИХ РЕВИЗИОНИСТОВ

    События, подобные венгерским, почти одновременно имели место и в Польше. Хотя в Польше они не получили такого размаха, как в Венгрии.
    В Польше после войны была установлена диктатура пролетариата под руководством Польской Объединённой Рабочей партии. Однако с самого начала социалистические преобразования в Польше столкнулись с рядом серьёзных проблем и имели перекосы. Во время руководства Берута партия занимала правильные позиции, и в социалистическом развитии страны имели место реальные успехи. Проблемы возникали из-за того, что начатые в Польше социалистические преобразования не доводились до конца, а классовая бдительность и классовая борьба не соответствовали реальным условиям, были вялыми. Ряды рабочего класса росли, промышленность развивалась в правильном направлении, предпринимались усилия по распространению в массах марксизма-ленинизма, но буржуазные элементы фактически сохраняли свои господствующие позиции. В деревне не была проведена аграрная реформа, и коллективизация осуществлялась нерешительно. С приходом к власти Гомулки эти проблемы усугубились из-за изменений в политике. Гомулка объявил нерентабельными коллективные хозяйства и государственные формы организации производства в деревне и стал способствовать росту кулачества.
    Как в Венгрии, Восточной Германии, Румынии и ряде других стран, партия в Польше была создана на основе механического слияния по сути буржуазных, так называемых рабочих, партий.
    Польская Рабочая партия была создана в 1942 году на основе бывшей Коммунистической партии Польши. В свою очередь, Коммунистическая рабочая партия Польши была образована в 1918 году в результате объединения двух польских рабочих партий - Социал-демократии Королевства Польского и Литвы и Польской Социалистической партии (левой). В 1925 году эта партия была переименована в Коммунистическую партию Польши, а в 1938 году она была распущена.
    В 1948 году состоялся объединительный съезд Польской Рабочей партии и Польской Социалистической партии. В результате была образована Польская Объединённая Рабочая партия.
    Может быть, в тот период это было правильно и объяснимо, поскольку необходимо было сплотить пролетариат именно на такой основе. Однако подобному объединению должна была бы предшествовать основательная идеологическая, политическая и организационная работа, чтобы не путём самотечной ассимиляции расширять ряды партии, а путём упрочения марксистско-ленинской убежденности её членов. Эта работа не была поставлена на должный уровень ни в Польше, ни в Венгрии. Фактически получалось, что буржуазные по сути партии переименовали себя в «коммунистов», сохранив старое мировоззрение. Такое объединение не сплотило, а ослабило пролетариат, так как в этих партиях господствовали такие социал-демократические и оппортунистические элементы, как Циранкевич, Марошан, Гротеволь и им подобные.
    В Польше имели место также другие факторы, способствовавшие в данных условиях дестабилизации обстановки. Среди них старая ненависть польского народа к царской России. Этот фактор активно использовался польской контрреволюцией. Благодаря усилиям реакции внутри партии и вне её вполне оправданная ненависть к российскому гнёту во времена царизма обратилась против Советского Союза и советского народа, который пролил неисчислимое количество крови за освобождение польского народа и Польши. Не получая должного отпора, польская буржуазия разжигала националистические и шовинистические настроения против Советского Союза.
    После смерти Берута эти тенденции усилились и стали проявляться открыто и активно. В результате слабости диктатуры пролетариата, в результате подрывной деятельности реакции и церковников, при прямом преступлении Гомулки и Циранкевича, при активном вмешательстве хрущёвцев в Польше начались июньские волнения 1956 года. Подобные события повторились позднее. Контрреволюция воспользовалась в своих чёрных планах смертью Берута.
    Берута я знал давно. Это был достаточно опытный, серьёзный, грамотный, отзывчивый, спокойный товарищ. По возрасту я был моложе его, но в общении с ним я не тяготился этим, не замечал возрастной разницы, чувствовал себя раскованно и равноправно. На это я сразу обратил внимание и с чувством искренней признательности вспоминаю об этом. Бывая в Москве, я тоже встречался с Берутом. Беседы с ним доставляли мне удовольствие. Он внимательно слушал меня, когда я говорил об Албании. Он был принципиальным, откровенным и справедливым человеком.
    В последний раз я встречался с Берутом в Москве на ХХ съезде КПСС. Незадолго до его смерти я, Берут и наши жёны пошли в «Малый Театр» на пьесу, посвящённую ленинградскому революционному флоту. Во время антракта нам удалось побеседовать наедине в маленькой комнатке за сценой. Мы говорили, в том числе, о Коминтерне. Во время нашей беседы в комнату зашёл болгарин Ганев, и они с Берутом стали вспоминать свою встречу в Софии, где Берут находился нелегально для выполнения задания.
    Буквально через короткое время после нашей беседы я узнал о смерти товарища Берута. Советские поставили ему, как и Готвальду, смехотворный диагноз - можно сказать: «Скончался от насморка». Для меня эта весть была величайшим горем. Похоронили товарища Берута в Варшаве в начале марта 1956 года. Я тоже был на похоронах. Перед его гробом было произнесено много речей. В том числе, говорили Хрущёв, Циранкевич, Охаб, Чжу Дэ и другие. Присутствовал на похоронах и Вукманович Темпо в качестве представителя Югославии. Представитель Тито даже на похоронах вставил в свою речь ревизионистскую пропаганду. Неподалёку от меня Никита Хрущёв оживлённо беседовал с Вандой Василевской. Видимо, перед трупом Берута он обтяпывал какие-то свои текущие делишки.
    Через несколько месяцев после похорон Берута Польшу охватил хаос, являвшийся предвестником контрреволюции.
    События в Польше принципиально, как две капли воды, были похожи на венгерскую контрреволюцию. Хотя выступления познаньских рабочих начались до начала венгерской контрреволюции, но было очевидно, что оба контрреволюционных движения созрели в одно и то же время, в одних и тех же условиях, вдохновлялись одними и теми же мотивами.
    В Польше и Венгрии в преддверии этих событий были сменены первые лица в руководстве. В Польше неожиданно умер Берут (в Москве). В Венгрии был смещён Ракоши (руками Москвы). В Польше были реабилитированы предатели и враги - Гомулка, Спыхальский, Моравский, Лога-Совиньский и другие, в Венгрии - Райк, Надь, Кадар. На политическую сцену в Польше выполз кардинал Вышинский, в Венгрии - Миндценти.
    Как в Польше, так и в Венгрии события нарастали под ревизионистскими лозунгами ХХ съезда КПСС - «демократизация», либерализация и реабилитация. В обеих странах в ходе событий хрущёвцы играли активную контрреволюционную роль. Титовцы также оказывали своё сильное воздействие как в Польше, так и в Венгрии. В Польше «национальный путь к социализму» и «рабочие Советы» были явно заимствованы из югославского «специфического социализма».
    Для организации июньских выступлений в Познани реакция воспользовалась экономическими трудностями и ошибками партии в области экономического развития. Эти выступления не достигли уровня венгерских кровавых событий, но оставили губительные последствия для будущего. Польская реакция вытолкнула на сцену своего «Надя» - им стал Владислав Гомулка.
    В 1948 году на объединительном съезде Польской Рабочей партии и Польской Социалистической партии, где была образована Польская Объединённая Рабочая партия, делегатами была разоблачена и осуждена правооппортунистическая и националистическая деятельность Гомулки. Пономаренко, присутствующий на съезде в качестве советского представителя, убедил Гомулку выступить с самокритикой и оказал влияние на ряд делегатов съезда. В результате Гомулка оказался избранным в Центральный Комитет партии. Однако Гомулка активно продолжал свою антигосударственную деятельность. В дальнейшем он был осуждён как откровенный враг и предатель и оказался за свои преступные деяния в тюрьме. Поэтому реакции пришлось буквально перетаскивать Гомулку в кресло первого секретаря партии прямо с тюремных нар.
    Когда в Польше началась реабилитация предателей и врагов по примеру и под влиянием ревизионистской КПСС, сторонники Гомулки стали оказывать сильное давление на партийное руководство, чтобы ложью и фальсификацией замазать его преступления. Однако Гомулка был настолько идеологически и политически дискредитирован, что это оказалось нелёгкой задачей и получилось не сразу. Охаб вынужден был публично заявить, что освобождение из тюрьмы Гомулки вовсе не означает признания неправильности идеологической и политической борьбы против взглядов Гомулки и не меняет политики партии в этом отношении.
    Ликвидировав Берута, хрущёвцы прилагали большие усилия, чтобы сосредоточить власть в руках Охаба, Завадского, Замбровского, Циранкевича и им подобных. Однако внутри этого крыла начались раздоры и расколы. На этом сыграла реакция и стала протаскивать к вершинам власти Гомулку. Хрущёвцы оказались в затруднительном положении. Им пришлось плюнуть на своих «польских друзей» и переориентироваться на Гомулку.
    Мы понимали, что приход к власти Гомулки означает смертельную опасность для развития социализма в Польше.
    Гомулка прорвался к власти под лозунгами польского национализма, прикрытыми буржуазно-демократической демагогией о «подлинной независимости» Польши и «дальнейшей демократизации страны». В своих выступлениях он пытался открыто угрожать советским. Действительно, тогда имели место даже столкновения между польскими и советскими войсковыми частями.
    Однако звериная антисоветская ненависть польской реакции и Гомулки, в том числе, была откровенной лишь в отношении Советского Союза времён Сталина. В отношении хрущёвцев Гомулка ловчил и маневрировал, так как в идейном плане они были единомышленниками. Гомулка всячески пытался противиться диктату хрущёвцев. Его не устраивало хрущёвское ярмо. Поэтому он постоянно стремился демонстрировать свою собственную независимость и декларировать национальную независимость Польши. Однако он прекрасно понимал, что только советские войска могут сдержать желание западногерманских реваншистов вернуть себе западные польские земли, поскольку Западная Германия не признавала границы по Одеру-Нейсе. Поэтому, придя к власти, Гомулка положительно относился к присутствию советских войск в Польше и лицемерно заявлял о «дружбе с Советским Союзом». Несмотря на это Гомулка вёл себя по отношению к советским руководителям вызывающе высокомерно.
    Надменность со стороны Гомулки крайне раздражала Хрущёва. В Ялте во время беседы со мной Хрущёв откровенно заявил: «Гомулка является махровым фашистом». Это, однако, не помешало ревизионистам Хрущёву и Гомулке перейти на «дружеские» отношения и говорить друг другу высокопарные комплименты.
    Выступление Гомулки на пленуме Центрального Комитета, избравшего его первым секретарём, можно назвать «программным» выступлением этого ревизиониста. Он объявил неверной политику своих предшественников в промышленности и сельском хозяйстве. Он, в частности, заявил о «нерентабельности в принципе», вопреки опыту мировой практики, кооперативных хозяйств и государственных ферм в деревне. Гомулка развернул целый доклад по поводу «нарушений законности» и против «культа личности», адресуя это Сталину, Беруту и другим руководителям социалистических стран, как он выразился - «сателлитам Сталина». Гомулка взял под защиту и объявил «оправданными и своевременными» выступления в Познани.
    Советские ревизионисты были весьма обеспокоены событиями в Польше. Они опасались, что Польша может выскользнуть из-под их влияния. Во время проведения пленума, который выдвинул Гомулку в руководители партии, в Польшу срочно выехали Хрущёв, Молотов, Каганович и Микоян. Хрущёв прямо на аэродроме высказал польскому руководству своё недовольство. Он заявил, что Польша предаёт Советский Союз в пользу американцев. Тем временем из состава своего Политбюро поляки вывели тех, кто считался просоветски настроенным - в их числе маршала Рокоссовского, Минца и ряд других известных лиц. Поляки спокойно отреагировали на манёвры советских танковых частей и угрозы со стороны хрущёвцев. Поляки не допустили советских руководителей на заседание партийного пленума. Тогда Хрущёв собрал заседание с участием Гомулки, но успехов не добился. Советские руководители решили оказать давление на поляков, опубликовав соответствующие материалы в «Правде», но в ответ вызвали этим довольно грубую реакцию Варшавы. Тучи сгущались. Тогда Хрущёв решил изменить тактику и дал понять, что поддерживает Гомулку. Это изменило ситуацию. Гомулка выехал в Москву, получил там заверения в поддержке и по возвращении в Польшу стал трубить на всех углах о прочности «советско-польской ленинской дружбы».
    С этого момента Гомулка начал развивать бурную практическую контрреволюционную деятельность в Польше. Под его политическим руководством создавались «рабочие советы», «самоуправленческие кооперативы», «комитеты по реабилитации». В Польше стала поощряться частная торговля, в школах и в армии внедрялась религия, обеспечивался беспрепятственный доступ западной пропаганды. В основу государственной политики было положено понятие «национальный путь к социализму».
    Гомулка настолько откровенно насаждал реакционные буржуазные порядки в Польше, что многие ревизионисты не смогли открыто согласиться с ним. Даже Хрущёв вынужден был время от времени осаживать ретивого Гомулку. Среди прочих, критика в адрес Гомулки прозвучала со стороны чехословацких, французских, болгарских и восточногерманских ревизионистов.
    Албанская партия Труда принципиально отвергала политику Гомулки и открыто разоблачала её преступность. В том числе, мы поставили в известность советское руководство о наших опасениях в связи с положением в Польше. Польская печать заявляла, что мы просто не понимаем положительных изменений в «польском строительстве социализма». Одновременно польская печать отмечала, что итальянская, китайская, югославская и ряд других партий «правильно понимают глубоко социалистический характер перемен, происходящих в Польше».
    Югославские ревизионисты с восторгом встретили «социалистические» перемены в Польше, заявляя, что там «взяли верх те силы, которые боролись за политическую демократизацию, за экономическую децентрализацию, за систему самоуправления».
    Советские ревизионисты чаще отмалчивались или давали примитивную информацию то «за», то «против».
    На одной из встреч с советским послом в Тиране Крыловым я высказал крайнюю тревогу по поводу происходящих в Польше перемен и попросил его довести немедленно наши выводы до советского руководства.
    Уже тогда становилось очевидным, что разногласия между Албанией и хрущёвским Советским Союзом становятся принципиальными. Наша партия приняла, однако, решение не предавать наши разногласия широкой огласке, чтобы не нанести ущерб Советскому Союзу и социалистическому лагерю в той сложной обстановке и, в то же время, не отступать с принципиальных позиций в двусторонних отношениях с советским руководством.
    В декабре я в составе делегации выехал в Москву. Когда мы изложили Хрущёву и Суслову наши соображения относительно Гомулки, они не поддержали нас и выступили в поддержку Гомулки. Мы были убеждены, что беспорядки в Польше, подобные венгерской контрреволюции, были спровоцированы с участием Гомулки. Именно на волне этих событий прорвался к власти этот фашист. Позднее преемники Хрущёва убрали его в пользу Герека. Герек был также отъявленным ревизионистом и заклятым врагом Албанской партии Труда. Дольше всех продержался в польском руководстве Циранкевич, опытный агент буржуазии. Он был теневым проводником политики советских ревизионистов в Польше, опиравшийся в своей враждебной деятельности на штыки и танки оккупационной Советской Армии на польской территории.
    Гомулка, Спыхальский, Клишко и их сообщники были свергнуты в 1970 году. Место Гомулки занял Герек, который также был снят с поста первого секретаря ЦК ПОРП в 1980 году.
    Контрреволюционные события в Польше и Венгрии вызвали обоснованное беспокойство со стороны Албанской партии Труда, поскольку они были враждебны делу Революции и наносили большой урон социализму в Европе и во всём мире.
    «Анализ» венгерских событий со стороны хрущёвцев и титовцев принципиально совпадал - в частности, в качестве основной причины этих контрреволюционных событий они называли ошибки руководства Венгерской партии Трудящихся. Они одинаково выступали с обвинениями в адрес Ракоши. Их поддержал в этом верный вассал Кадар: «Возмущение масс было законным ввиду ошибок преступной клики Ракоши и Герэ».
    Наш анализ событий сводился к тому, что контрреволюция была спровоцирована и организована мировым капитализмом при непосредственном участии титовской агентуры. Венгрия являлась одним из наиболее слабых звеньев в социалистическом лагере. Контрреволюция началась в тот момент, когда хрущёвская клика ещё не успела основательно закрепиться на своих позициях.
    Факты свидетельствуют о том, что Венгерская партия Трудящихся в этих суровых испытаниях продемонстрировала свою слабость и безответственность в части политической и идеологической работы в массах и руководства рабочим классом. Ряды партии были засорены чуждыми элементами. Партия проявила непростительную беспечность в части чистоты своих рядов. Венгерский рабочий класс в силу этих существенных причин и по ряду других не сумел отстоять свою власть, хотя имел за спиной богатые революционные традиции.
    Осенние венгерские события 1956 года вновь продемонстрировали классовую ненадёжность интеллигенции и студенческой молодёжи. Особо подлую роль в кровавых венгерских событиях сыграла писательская среда во главе с антикоммунистом Лукачем, который вошёл в правительство Надя.
    Венгерские события показали, что буржуазия не только надеялась дождаться удобного момента для своего реванша в Венгрии, но скрытно и упорно готовились к этому, сохраняя свои старые организационные структуры - что подтвердилось моментальным появлением на свет фашистских и клерикальных партий.
    Титовцы были ближайшими вдохновителями и опорой венгерской контрреволюции. Официальные лица и печать Югославии всей своей мощью поддерживали контрреволюционные устремления венгерской реакции. Речи, произносимые в клубе «Петефи», оперативно публиковались в Белграде. В основе этих выступлений лежали «теории» Тито и Карделя, а также ориентировки ХХ съезда КПСС.
    Более всего нас беспокоила неизвестность по поводу роли советских в венгерских событиях, отсутствие информации по поводу закулисного сговора хрущёвских и титовских ревизионистов. Лишь позднее нам стало ясно, что, при принципиальном совпадении целей титовских и хрущёвских ревизионистов в Венгрии, их корыстные интересы не совпадали. Вокруг Венгрии и Польши разгорелась борьба между титовцами и хрущёвцами за господство над этими странами.
    Контрреволюция в Венгрии была подавлена советскими танками, поскольку другого выхода у Хрущёва в данной ситуации не было. В противном случае он не только потерял бы контроль над Венгрией, но и дискредитировал бы Советский Союз в глазах угнетённых масс мира бездействием перед лицом кровавого разгула контрреволюции.
    Это было роковой неожиданностью для титовцев, которые в результате проиграли в соревновании с хрущёвцами борьбу за господство над Венгрией. После подавления танками венгерской контрреволюции советские контрреволюционеры тут же реставрировали капитализм в Венгрии, прикрыв его социалистическими атрибутами и ревизионистским словоблудием о марксизме-ленинизме - по типу реставрации капитализма в Советском Союзе.
    В декабре 1956 года я вместе с Хюсни прибыл в Москву для обсуждения с советским руководством острых вопросов по венгерским и польским событиям и взаимоотношениям с Югославией.
    В то время взаимоотношения между Хрущёвым и Тито заметно охладели. Речь Тито в Пуле вызвала отрицательную реакцию во многих странах социалистического лагеря. В своей речи белградский лидер злобно обрушился на советскую систему, на социализм, на партии, которые не придерживаются югославского «марксистско-ленинского курса». Особенно резко Тито высказался по поводу вооружённого советского вмешательства в венгерские контрреволюционные события. Выступление Тито вызвало раздражение со стороны хрущёвцев, поскольку оно прозвучало слишком откровенно - что не соответствовало политической тактике хрущёвских ревизионистов.
    Хрущёвская пропаганда в мягкой форме, чтобы не обидеть «товарища Тито», дала понять титовцам, что подобные выступления югославских ревизионистов не останутся без внимания и последствий со стороны советских. По этой же причине хрущёвцы оказали некоторое экономическое давление на Югославию - об этом мне сказал лично Хрущёв во время нашей беседы. «Правда» поместила также мою статью, в которой я резко разоблачил враждебную суть югославского «специфического социализма».
    Эти трения между хрущёвскими и титовскими ревизионистами положительно повлияли на отношение к нам со стороны советских руководителей во время нашей поездки в Москву. На это мы обратили внимание ещё в Одессе при встрече с местными и украинскими руководителями.
    Не успели мы обосноваться на отдых после прибытия в Москву, как нам сообщили, что в честь нашей делегации Президиум ЦК КПСС устраивает ужин. Я уже отмечал, что в хрущёвские времена званые «обеды» и «ужины» под разными предлогами устраивались бесконечно и длительно. Несмотря на усталость, мы отправились на этот «ужин», который начался перед обедом и закончился вечером. Хрущёв провозгласил около десятка тостов в нашу честь, сопровождая их длительным словоизлиянием. Его «копировали» многие члены Президиума ЦК. Особенно усердствовал Поспелов.
    В своих сопроводительных речах «под рюмку» Хрущёв делал особый упор на политические вопросы.
    - Югославы, - сказал, в частности, Хрущёв, - стоят на антиленинских оппортунистических позициях. Их политика далека от социализма и представляет собой сплошной винегрет. Мы не уступим им. Они неизлечимо больны манией величия. Тито возомнил, что раз мы его радушно встретили в Москве, то, значит, наш народ на его стороне, а нас не поддерживает. На самом деле, нам достаточно было бы сказать советскому народу правду о Тито, и он оставил бы от Тито одно мокрое место. Албанские товарищи совершенно правы во взаимоотношениях с югославами, но, правда, надо сохранять выдержку и самообладание. Вы, товарищи албанцы, образно говоря, поседели в этой борьбе, а мы - полысели.
    Далее «лысый» оратор намекнул, что хоть Албания и малая страна, но она занимает важное стратегическое положение в этом районе.
    - Если на вашей территории, - размечтался Хрущёв, - создать базы подводных лодок и ракет, то мы сможем контролировать всё Средиземноморье.
    Эту мысль Хрущёв и Малиновский попытались вновь навязать нам в 1959 году во время своего визита в Албанию. Их «застольные поползновения» позднее дошли до попыток практической реализации, но…
    Советские руководители пытались демонстрировать свою «сердечность», порою переходящую в откровенную лесть, с целью смягчения нашего недовольства их наглыми притязаниями. В тот вечер Хрущёв настолько льстил и лицемерил в адрес Албании, что кто-то даже прозвал его «албанцем».
    - Я, - поддержал, вольно или невольно, тон беседы Молотов, - отношусь к той категории людей, которые не придали должного значения Албании и не знали её. Теперь наш народ гордится тем, что у него есть такой боевой и надёжный друг. У Советского Союза есть много друзей, но не все они одинаковы. Албания - наш лучший друг. Поднимем же наши бокалы, чтобы у Советского Союза было больше таких друзей, как Албания!
    Некоторые из присутствующих смещали свой акцент в сторону Югославии. Маршал Жуков, например, сказал, что он располагал данными, которые подтверждали поддержку руководством Белграда венгерской контрреволюции не только в идеологическом и политическом плане, а титовцы орудовали в качестве агентов американского империализма.
    Через два дня после этого ужина состоялась наша встреча с членом Президиума ЦК КПСС Сусловым. Он, на мой взгляд, относился к числу самых отпетых демагогов в советском руководстве. Остроумный и хитрый, он умел выходить сухим из воды в любых щекотливых и сложных ситуациях. Видимо, поэтому он - один из немногих, кто сумел удерживаться в кресле при любых перетрясках в советском ревизионистском руководстве. У меня не было особого желания беседовать с Сусловым, но в интересах дела я дал согласие на эту встречу. В этой встрече принял участие Брежнев. Однако Брежнев во время беседы не проронил ни слова. Он только шевелил своими шваброобразными бровями, уверенно придавив задом кресло, как Илья Муромец своего верного коня.
    Первый раз я видел Брежнева на ХХ съезде КПСС. Потом мы случайно встретились в ноябре 1957 года на праздновании 40-ой годовщины Октябрьской революции и перебросились несколькими фразами. Тогда он произвёл на меня впечатление высокомерного и самонадеянного человека. Он «конфиденциально» поведал нам, что занимается «специальными видами оружия», в том числе атомным.
    ХХ съезд КПСС избрал Брежнева кандидатом в члены Президиума ЦК, а через год, на июньском пленуме ЦК КПСС 1957 года, осудившем «антипартийную группу Молотова-Маленкова», он был переведён в члены Президиума. Я понял, что это было ему наградой за ликвидацию Молотова, Маленкова и других их соратников.
    В дальнейшем мне не приходилось разговаривать с Брежневым. По-видимому, он нигде не выступал. Его держали, как будто, «в запасе». Действительно, позднее именно Брежнев сменил ренегата Хрущёва и продолжил грязные дела хрущёвской мафии.
    По всей видимости, Брежнев оказался во главе ревизионистов КПСС и социал-империалистов советского государства не по заслугам, а в противовес грызущимся за власть группировкам в ревизионистском руководстве Советского Союза.
    Много чёрных и грязных дел и преступлений оставили на своей совести хрущёвец Брежнев и брежневообразные хрущёвцы!
    В беседе с нами Суслов дал свою оценку венгерским событиям. В кровавом прорыве к власти венгерской реакции и Надя он обвинил Ракоши и Герэ, которые, мол, допустили много ошибок и утратили в результате этого контроль за ситуацией.
    - Надь и югославы, - сказал Суслов, - вели борьбу против социализма. Ошибкой Венгерской партии Трудящихся было скороспелое исключение Надя из партии, так как это наказание не соответствовало тяжести совершенных им ошибок. Впоследствии это исключение создало авторитет Надю в глазах общественного мнения. Теперь во главе стоит Кадар. Кадар идёт правильным путём. В нашей печати была критика в адрес Кадара, но, пожалуй, сейчас его необходимо всячески поддерживать, так как югославы настроены резко против Кадара.
    Я признался, что наши товарищи плохо знают Кадара. Нам известно только, что он сидел в тюрьме за преступную деятельность и был сторонником Имре Надя. Я высказал сожаление, что советские не информировали нас своевременно об обстановке в Венгрии. В ответ на это Суслов сказал, что события разыгрались внезапно и поэтому времени для консультаций с кем-либо не было. Я указал ему прямолинейно, что для консультаций с Тито советские нашли и время, и возможности.
    - Относительно Кадара мы не консультировались с югославами конкретно. Мы лишь дали понять Тито, что правительство Надя должно быть смещено. По поводу остальных событий мы не смогли проконсультироваться с другими партиями. Только при вторичном нашем вмешательстве в венгерские события мы обменялись нашими соображениями с китайскими руководителями, а Хрущёв, Маленков и Молотов выезжали в Румынию и Чехословакию.
    - Проведение консультаций по злободневным проблемам с другими партиями является принципиальным вопросом. Однако Политический Консультативный Комитет Варшавского Договора не собирался уже год, - принципиально конкретизировал я свои претензии.
    - Созыв его намечен на январь, - ответил мне Суслов. - В дни венгерского кровопролития было некогда совещаться. Необходимо было принимать экстренные и решительные меры. Оттяжка принятия мер была чревата ещё более трагическими результатами.
    - Мы считаем, - проинформировал я его, - что пропаганда на уровне «клика Ракоши-Герэ» не способствует сплочению венгерских коммунистов.
    Мы попросили подробнее проинформировать нас об известных советскому руководству ошибках Ракоши и Герэ. Суслов на мой конкретный вопрос попробовал отделаться потоком словоблудия общего характера, но я настойчиво попросил его конкретизировать сказанное им.
    - Ракоши, - ответил он, - осудил Райка за государственные преступления, не имея достаточных документальных подтверждений. Мы попробовали сделать ему внушение по этому поводу, но на Ракоши наши внушения не подействовали.
    Затем наш разговор перешёл на личность Гомулки.
    - Гомулка, - сказал я Суслову, - отстранил от власти испытанных коммунистов, преданных офицеров и руководителей, заменив их преступниками, осуждёнными при диктатуре пролетариата. К власти Гомулка пришёл под антисоветскими лозунгами. Опирался он не на преданных марксистов-ленинцев, а на реакционных церковников.
    - Надо дать Гомулке время, чтобы осмотреться, - ответил мне Суслов, - а потом уже судить о нём. К власти он выдвигает известных ему людей, чтобы чувствовать себя уверенно. Инициатива по антисоветским лозунгам не принадлежит лично Гомулке. Сейчас он старается сдерживать антисоветскую пропаганду.
    Далее Суслов прочитал целый «доклад» о «предвыборной тактике» Гомулки, которой он был вынужден временно придерживаться, об основательной преданности Гомулки Советскому Союзу и социалистическому лагерю и так далее.
    На этом наша встреча завершилась. В тот же день состоялись наши официальные переговоры с Хрущёвым, Пономаревым и Сусловым. Я подробно изложил нашу позицию по поводу венгерских и польских событий и особо остановился на наших взаимоотношениях с Югославией. Я подчеркнул, что в этих вопросах у нас есть определённые расхождения с советскими руководителями. Я предложил им обсудить эти разногласия принципиально и окончательно, как подобает марксистам-ленинцам, в товарищеском духе. Я сказал им, что мы готовы признать и исправить свои ошибки в этих вопросах, если советские руководители смогут достаточно убедительно доказать нам наши заблуждения.
    - Мы, - повторил я, - считаем, что в подобной ситуации необходимо экстренно собирать Политический Консультативный Комитет Варшавского Договора. В подобной ситуации необходимо чётко и принципиально согласовывать совместные действия и позиции. Это свидетельствовало бы о нашей организованности, сплочённости и силе.
    Я ещё раз подчеркнул, что ошибки Ракоши и Герэ не являются настолько существенными, чтобы этих товарищей клеймить «преступной шайкой». Кроме того, экономическое положение в Венгрии не было настолько катастрофическим, чтобы списывать на это основные причины контрреволюции. Подобного рода политическое легкомыслие уводит от рассмотрения принципиальных причин контрреволюции и вредит делу социализма. Советские руководители были вынуждены признать правильность наших выводов. Я сказал, что наша партия относится с недоверием к Кадару и считает, что одной из основных причин кровавых событий в Венгрии является вмешательство Югославии из корыстных целей в жизнь Венгрии. Я также указал на враждебную деятельность титовцев в отношении нашей страны.
    - Югославы уже давно ведут против Албании враждебную деятельность. Мы считаем титовцев антимарксистами, действующими в интересах американского империализма. Именно титовцы являются основными поджигателями венгерского контрреволюционного кровопролития. Наши отношения с Югославией, - заявил я, - могут быть нормальными только на основе марксистско-ленинских принципов, без каких-либо послаблений. Мы считаем, что в данной ситуации Советский Союз не должен поставлять оружие Югославии. Мы будем поддерживать отношения с Югославией только на уровне государственных и торговых отношений, но ни в коем случае - на межпартийном уровне. Мы считаем, что поездка товарища Хрущёва в Югославию без консультации с братскими партиями и Информбюро нанесла ущерб марксизму-ленинизму и мировому рабочему движению.
    После моего выступления Хрущёв попробовал увести разговор в сторону и смягчить впечатление от моих слов. Он сказал, что во время разговора с Тито подверг резкой критике югославское руководство за неверное отношение к Албанской партии Труда и напомнил об опубликовании в «Правде» моей статьи по югославскому вопросу почти без изменений. Хрущёв сказал, что Тито пришёл в ярость от этой публикации. Однако Хрущёв пожурил меня за чрезмерную прямолинейность в этой статье и дал нам ряд «советов».
    - Гомулка, - сказал далее Хрущёв, - находится сейчас в трудном положении. Реакция в стране концентрирует силы и готовится к наступлению. Однако положение в Польше постепенно восстанавливается. Впереди предстоят выборы. Поэтому нам необходимо поддерживать Гомулку. С этой целью в Польшу в январе 1957 года поедет Чжоу Эньлай. Мы считаем, что в этой ситуации в Польше нам лучше действовать через китайцев. С Югославией вам необходимо проводить более сдержанную политику. Что касается Албании, то мы попытаемся внимательно изучить ваши экономические проблемы и помочь вам.
    На этом наши переговоры закончились. Советские выскользнули сухими из воды по всем принципиальным вопросам, выдвинутым нами.
    Что касается венгерских и польских событий, то контрреволюция в Венгрии была подавлена советскими танками. Однако эти танки были направлены против венгерской контрреволюции такими же контрреволюционерами, советскими ревизионистами, врагами Революции. На этом трагедия не завершилась. Начались закулисные интриги и преступления хрущёвских ревизионистов и их ставленников в лице Кадара и Гомулки. В конечном итоге хрущёвские ревизионисты довели своё чёрное дело до конца - их руками в Венгрии и Польше капитализм был восстановлен в полном объёме. Эти страны были превращены в колониальные придатки социал-империализма Советского Союза.

ГЛАВА 10.
ПЕРВЫЕ ТРУДНОСТИ ХРУЩЁВСКИХ РЕВИЗИОНИСТОВ НА ПУТИ БОРЬБЫ
ЗА ПРЕВРАЩЕНИЕ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
В СОЦИАЛ-ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКУЮ ДЕРЖАВУ

(Печатается с номера 7. Продолжение в следующем номере)

Перевод с албанского под редакцией Алексея Данко

Гостевая книга

Форум