PG_018

    Наша партия уже давно представляла себе опасность для Советского Союза и других социалистических стран со стороны хрущёвских ревизионистов. Но в то время нам трудно было выработать тактику своего поведения в отношении хрущёвских ревизионистов. С одной стороны, нам необходимо было твёрдо идти по пути развития социалистической экономики, укреплять обороноспособность страны и удерживать партию на прочных марксистско-ленинских позициях, ограждая её от проникновения в ряды партии заразы современного ревизионизма. Для этого необходимо было вести непримиримую борьбу как с югославским ревизионизмом, так и с советским. С другой стороны, мы стремились защитить Советский Союз от грязных нападок со стороны наиболее оголтелых ревизионистов других стран и иных врагов, чтобы не дать им возможности оплёвывать Советский Союз сталинского периода. Поскольку хрущёвцы действовали хитро, прикрываясь социализмом, невозможно было открыто уличить их в лицемерии и объявить контрреволюционерами.
    Хрущёвцы тоже не шли на крайнее обострение отношений с нами. Они либо рассчитывали сломить нас позднее, недооценивая прочности позиций нашей партии и твердой уверенности албанского народа идти по пути социализма, либо рассчитывали расшатать нашу монолитность изнутри с помощью агентурного вредительства. Позднее мы убедились, что ставку они делали на второй вариант, готовя для этого Панаета Пляку, Бечира Балуку, Петрита Думе, Хито Чаку и других заговорщиков. Однако, невзирая на попытки хрущёвцев «ладить» с нами, пропасть в наших взаимоотношениях углублялась.
    Основной проблемой в наших взаимоотношениях был югославский вопрос. Хрущёвцы всячески пытались примирить нас с югославскими ревизионистами, чтобы, используя этот рычаг, столкнуть нас с марксистско-ленинского пути в сторону ревизионизма, а затем подчинить своему диктату.
    Мы всячески противились уловкам хрущёвцев и твёрдо следовали марксистско-ленинским путём. Наглядным подтверждением сказанного является наша встреча с советскими руководителями в апреле 1957 года. Эта встреча состоялась после венгерских и польских событий и после февральского Пленума ЦК нашей партии.
    На этом Пленуме мы подвергли глубокому анализу события в Венгрии и Польше, резко осудили империалистов, изобличили современный ревизионизм и подтвердили свою верность марксизму-ленинизму. Доклад, сделанный мною на Пленуме, в целом шёл вразрез со многими тезисами ХХ съезда КПСС. По окончании Пленума мы обнародовали доклад в газете «Зери и популит» и по радио. Это привело в ярость хрущёвцев. Однако они не могли открыто осадить нас, чтобы не дезавуировать себя. Они искали иную возможность подмять нас. С этой целью советское руководство пригласило нас в Москву на высшем уровне.
    В апреле 1957 года наша делегация выехала в Москву. Как только наше пассажирское судёнышко оказалось в территориальных водах Советского Союза, его окружила группа советских военных кораблей, и под этим эскортом мы прибыли в Одессу. В Одессе нас встретил заместитель министра иностранных дел СССР Патоличев. Вечером мы выехали поездом в Москву. На Киевском вокзале нас сердечно встречали тысячи москвичей.
    - Товарищ Энвер, - обратил мое внимание Патоличев, - на этом вокзале нам приходилось встречать множество делегаций из братских стран, но такого тёплого приёма со стороны простых людей нам не доводилось видеть здесь.
    На вокзале нас встретили Хрущёв и Булганин с многочисленной свитой. Однако наши сердца были с простым народом, и мы почти не заметили помпезной встречи со стороны высокопоставленных лиц. Позднее мы поняли, что эта помпезная встреча, организованная советскими руководителями, преследовала корыстные цели - нам сначала пытались показать «пряник», а затем пригрозить «кнутом».
    - Мы должны помогать вам более организованно, - пытался задобрить нас Хрущёв на первом заседании.
    Далее он многократно повторил, что Советский Союз будет помогать Албании «ещё лучше» и «ещё больше». Затем разговор переключился на Югославию.
    - Мы от души смеялись над Тито, когда он поливал грязью товарища Энвера в своём выступлении в Пуле, - заявил с улыбкой Хрущёв, - желая, видимо, выявить нашу реакцию на это.
    - Мы незамедлительно дали ему соответствующий ответ, - сухо сказал я.
    - Конечно, конечно, - пробормотал Хрущёв уже без всякой улыбки, - однако вы должны сдерживать свои эмоции и проявлять великодушие в отношении Югославии, ради её народа и единства социалистического лагеря. Во время поездок вам придётся встречаться с простым народом и выступать. Вам необходимо вести себя разумно. Вы можете говорить о ревизионизме как о явлении, но не советую упоминать при этом югославов.
    Я не стал омрачать первый приём и промолчал. Но впоследствии югославский вопрос преследовал нас повсюду.
    Через два дня мы выехали в Ленинград. Нас встретил Козлов, который сказал нам много тёплых слов об Албании.
    - Я являюсь большим патриотом вашей станы, - в частности сказал он.
    Через несколько лет его лицемерие было разоблачено самим же Козловым. Этот «патриот Албании» позднее выступил с резкой угрозой в адрес Албании: «Вам надлежало бы вести себя более покладисто. Ведь достаточно одной американской атомной бомбы, чтобы стереть с лица земли Албанию со всем её населением».
    Мы посетили, в частности, в Ленинграде машиностроительный завод имени Ленина. На этом заводе в жестокие времена царизма Ленин создал первые коммунистические группы и часто выступал здесь. Рабочие не были заранее подготовлены к встрече с нами, так как посещение этого завода не входило в наш регламент. Скорее всего, по этой причине наша встреча с рабочими была непринужденной. Один из рабочих, который участвовал в изготовлении турбины для нашей гидростанции на реке Мат, вручил нам набор инструментов на память для албанских рабочих. Рабочие сказали нам, что они с большим уважением относятся к героическому албанскому народу. В заводском митинге участвовали около 5000 человек. Меня попросили выступить. Я передал им привет от албанского народа, рассказал о строительстве социализма в Албании и о наших трудностях. Особое внимание я уделил нашей борьбе против империализма и ревизионизма. Вопреки предостережениям Хрущёва, я открыто назвал наших врагов. Я сказал, что югославские ревизионисты являются врагами марксизма и шовинистами. Рабочие правильно поняли меня и поддержали аплодисментами.
    После митинга Поспелов сказал мне:
    - Надо выбросить из Вашего выступления критику Югославии. Она является слишком резкой.
    - В ней нет ничего лишнего, - сухо ответил я.
    - Завтра Ваша речь будет опубликована в печати, и югославы вознегодуют, - заметил Поспелов.
    - Это моё выступление. Поэтому их гнев не может задеть вас, - уточнил я.
    - Поймите меня правильно, товарищ Энвер. Тито утверждает, что это мы подталкиваем вас к подобным заявлениям против югославов. Надо смягчить Ваше выступление, - упорно настаивал на своём Поспелов.
    Этот разговор состоялся в одной из комнат ленинградского оперного театра имени Кирова. Из-за нашего отсутствия в зале начало спектакля задерживалось. Я предложил отложить наш разговор до окончания спектакля, но Поспелов настаивал закончить его сейчас и не обращать внимания на срыв спектакля. Я решил пойти на «компромисс». Мы немного поспорили, и я, в конечном итоге, согласился заменить слово «враждебная» словом «немарксистская». Поспелов был на седьмом небе от радости. Я направил Рамиза внести «поправку» в текст моего выступления, подготовленного к печати. По возвращении Рамиз сообщил мне, что хрущёвцы выбросили все, сказанное нами о югославах.
    Я выразил свое возмущение Поспелову по этому поводу.
    - Вы сказали правду о югославах, - ответил он, - но не будем спешить…
    В газете «Правда» моё выступление было опубликовано без критики в адрес югославов. Я решил открыто высказать свое недовольство Хрущёву во время наших переговоров.
    Переговоры начались 15 апреля. С нашей стороны в них участвовали - я, Мехмет Шеху, Гого Нуши, Рамиз Алия, Спиро Калека, Рито Марко. Со стороны Советского Союза - Хрущёв, Булганин, Суслов, Пономарев и Андропов. Андропов был тогда высокопоставленным чиновником в аппарате ЦК КПСС по связям с партиями социалистических стран.
    - Мы, - начал я своё выступление, - многократно рассматривали вопрос о югославском ревизионизме. Мы старались высказываться объективно и сдержанно. Наши практические поступки тоже были взвешенными, но принципиальными. Наши откровенно конфликтные взаимоотношения имеют 14-летнюю историю, то есть подтверждены длительной практикой. Югославское руководство до сих пор продолжает враждебную деятельность против Албании.
    Мы уверены, что подобная длительная стабильность наших отношений свидетельствует, что югославское руководство ведёт дело к разрыву отношений с нами. Это позволило бы им начать открытую дискредитацию нашего руководства и нашей партии. Мол, «вот с партиями других стран нам удалось наладить добрые взаимоотношения, а с албанцами договориться невозможно».
    Далее я привел факты враждебных действий югославского руководства, подрывной деятельности югославской агентуры в Албании и наших попыток уладить наши конфликтные проблемы путём переговоров. Однако наши усилия по смягчению и налаживанию отношений с югославами оказались безрезультатными.
    - Это свидетельствует о том, - сказал я Хрущёву, - что подобные действия со стороны югославского руководства являются сознательной политикой, а не ошибкой отдельных лиц. В своей враждебной деятельности против нас югославское руководство использует территорию Косовы. Одновременно югославские шовинисты развязали широкомасштабные репрессии против албанского народа Косовы. Огромное число косовских албанцев вынуждены эмигрировать в другие страны. Так, после Второй мировой войны титовцы вынудили эмигрировать только в Турцию более 400 тысяч косовских албанцев.
    Югославские ревизионисты представляют серьёзную опасность не только для Албании, но и для всех других социалистических стран. Ибо, как показала жизнь, югославские ревизионисты ведут активную борьбу против социалистической системы, против диктатуры пролетариата, против марксизма-ленинизма. Мы не свернем с избранного нами социалистического пути. Однако мы не вынашиваем планов борьбы против югославских ревизионистов и не собираемся вмешиваться во внутренние дела Югославии. Одновременно мы будем беспрестанно разоблачать оппортунизм и ревизионизм, считая это своим священным долгом.
    Албанский народ верит нашей партии и един с нею. На этом я заканчиваю выступление.
    То краснея, то бледнея и пытаясь сохранить «хладнокровие», Хрущёв молча выслушал мою речь. Тем самым он, видимо, хотел продемонстрировать «терпимость» к инакомыслию. Затем стал говорить Хрущёв.
    - Выражу наше мнение, - начал Хрущёв. - Мы вполне согласны с вами и поддерживаем вас. Вы как-то раздраженно смотрите на взаимоотношения с Югославией. Вы считаете их бесперспективными. Можно подумать, слушая вас, что югославское руководство встало на путь измены неисправимо и поэтому надо порвать контакты с ним. Я считаю, что титовцы не являются изменниками. Они просто немного отклонились от марксистско-ленинской линии. С подобным выводом можно было бы согласиться на мой взгляд. Вы, как я понял, хотите вернуть нас к сталинским временам, к злодействам Сталина и его диктату. С Ваших слов получается, что Югославия настроена против, прежде всего, Советского Союза и против Албании, а заодно и против других стран социализма. Я вижу, как вы кипите злобой против югославских руководителей! Смею заметить, что итальянцы, греки и турки не лучше югославов. С кем из перечисленных ваши отношения лучше?
    - С греками и турками мы не поддерживаем никаких отношений, - уточнил я.
    - Посмотрите на отношение югославов к нам, - продолжал Хрущёв. - Они нападают на нас больше, чем греки, турки или итальянцы. Но мы чувствуем, что у Югославии есть что-то особенное, пролетарское. Можно ли в этом случае порывать с Югославией?
    - Мы не настаиваем на этом, - вновь уточнил я.
    - Судя по вашим словам, именно так вы думаете, как я сказал, - упорно гнул свою линию Хрущёв. - Югославия не станет поддерживать войны против нас, в отличие от Италии, Греции или какой-либо другой страны. Вы же считаете Югославию врагом номер один!
    - Мы говорим о ревизионистской деятельности югославского руководства, - ещё раз уточнил я. - Они ведут реально борьбу против нас.
    - А вы нейтрализуйте их деятельность, - вдруг осенило Хрущёва. - Вы ведь не собираетесь объявлять им войну?
    - Нет, мы не собираемся объявлять войну югославам. Рассмотрим конкретный случай, - попытался я настроить разговор на деловой лад. - Предположим, что югославский министр или иной официальный представитель начал фотографировать наш секретный объект. Что, кстати, не является совсем уж отвлечённым примером. Как нам поступить?
    - Отберите у него пленку, - ответил Хрущёв.
    - Это как раз и послужило бы поводом для разрыва наших взаимоотношений. Причем, по инициативе Югославии, - заметил я. - Вся вина за разрыв отношений в подобной ситуации ими будет возложена на нас.
    - В таком случае, товарищ Энвер, чего Вы от нас ожидаете? - разозлился Хрущёв. - Наши взгляды резко разошлись. Так что, продолжать разговор бесполезно. Я никак не пойму Вас. Аденауэр и Киси ничем не лучше Тито, но мы стараемся с ними наладить контакт. Или Вы считаете, что мы поступаем неверно?
    - Вы пытаетесь всё свалить в одну кучу, - спокойно ответил я. - Тито - антимарксист. Поэтому в политическом плане мы не можем быть с ним едины. Югославское руководство плетёт заговоры против Албании с целью свержения существующего строя. Как мы должны вести себя в такой ситуации?
    - Товарищ Ходжа, - окончательно взбесился Хрущёв, - Вы прерываете меня своими репликами. Ведь я слушал Вас целый час и ни разу не перебил. Вы же не даете мне даже нескольких минут, чтобы высказать свое мнение. Мне больше нет смысла разговаривать с Вами!
    - Мы прибыли сюда, чтобы обменяться мнениями, - сказал я. - В процессе Вашего выступления Вы задавали мне вопросы. Должен ли был я отвечать на Ваши вопросы? Я пытался отвечать, но в ответ Вы стали высказывать мне обиду за это.
    - Я повторю Вам ещё раз, - смягчил тон Хрущёв. - Вы утверждаете, что Тито, Кардель, Ранкович, Попович и другие югославские руководители - одного поля ягода и разницы между ними нет. Я же утверждаю, что все они - люди, а одинаковых людей не бывает. Например, более разумно относятся к нам Тито и Ранкович, а Кардель и Попович настроены против нас крайне враждебно. Темпо - просто осел, он неустойчив. Возьмем Эйзенхауэра и Даллеса. Они оба - реакционеры, но их тоже нельзя валить в одну кучу. Даллес - откровенный поджигатель, а Эйзенхауэр более человечный по своим человеческим качествам. Наша политика сейчас направлена на сближение со всеми, включая югославов. Мы обратились к Чжоу Эньлаю с просьбой быть посредником в деле созыва Совещания всех коммунистических партий социалистического лагеря, с участием Тито. Чжоу Эньлай дал согласие активно помочь в этом деле. Югославы тоже согласились. И вот в этом деле у меня возник вопрос - стоит ли вам, албанцам, при таком подходе участвовать в этой встрече? Зачем вы вообще согласились приехать в Москву? Вы собираетесь перетянуть нас на свою сторону против Югославии? На это я вам отвечу однозначно - у нас своя голова на плечах. Мы считаем линию Албанской партии Труда в решении этой проблемы неверной, так как она не отвечает интересам нашего лагеря. Мы поддерживаем Албанскую партию Труда во взглядах на венгерскую контрреволюцию. Ваша же тактика в отношении Югославии является крайне неверной. По-моему, вам следовало бы встретиться с югославским послом в Москве Мичуновичем. Беседу с ним необходимо построить на желании наладить взаимоотношения. Но при вашем подходе к этой проблеме ничего не получится.
    Ставим вас в известность, что мы будем твёрдо следовать курсом на сближение с Югославией. Сможем ли мы добиться поставленной цели? Жизнь покажет, но зато совесть у нас будет чиста при любом исходе. Я считаю, что румынские товарищи справедливо назвали вас «склочниками» в газете «Скынтейа».
    - Это, по сути, является беспринципным навешиванием ярлыков. Подобная форма общения как раз и относится к категории склок. Это тем более непристойно для братской партии, - ответил я Хрущёву. - Быть склочником - значит совершать беспринципные нападки. Этот ярлык мы на данном основании переадресуем газете «Скынтейа» и авторам этой статьи. В критике наших товарищей мы стараемся проявлять сдержанность, но без отступлений от основополагающих принципов. Мы стараемся следовать должным нормам и правилам во взаимоотношениях с братскими партиями.
    - Спокойнее, спокойнее, - сбавил тон Хрущёв. - В своё время Сталин учил: «Прежде, чем выносить решение, нужно принять холодный душ». Давайте следовать этому правилу. Вы казнили Дали Ндреу и Лири Гега. Вы поступили опрометчиво. Мы считаем этот акт тяжелейшей ошибкой с вашей стороны. Не следовало так сурово наказывать их. Югославы, узнав об этом, пришли в неописуемую ярость. Мы тоже не согласны с решением вашего суда. Мы сообщили нашему послу в Тиране, Крылову, чтобы он обязательно настоял на отмене решения вашего суда. Это был наш приказ.
    - Дали Ндреу и Лири Гега - агенты югославов, которые предали Албанию и вели подрывную деятельность против власти и албанского народа. Им вынесен справедливый приговор. Правда, я впервые слышу о вашем приказе, - с трудом сдерживая гнев, ответил я. - Но вам следовало бы знать, что во время судебного процесса их преступная деятельность была доказана полностью. Наш народ не простил бы нам неоправданной мягкотелости по отношению к предателям и врагам нашей Родины.
    - После выступления Тито в Пуле, - вмешался в разговор Панамарёв, - мы направили Крылову телеграмму, в которой рекомендовали вам не выступать с критикой Тито и сохранять хладнокровие. Мы тоже собирались написать статью по поводу его выступления, чтобы снять всякие подозрения, будто мы подстрекаем албанских руководителей к резким выступлением против Тито. В ней мы хотели также высказать свою позицию по поводу суда над Дали Ндреу и Лири Гега.
    - О том, что советские руководители собирались опубликовать статью по поводу выступления Тито в Пуле, ваш посол сказал мне, - уточнил я. - Но мы тоже не могли оставить без внимания грязные нападки Тито на нашу партию. Поэтому мы поместили 23 ноября 1956 года в газете «Зери и популит» статью «По поводу речи, произнесённой в последнее время Иосипом Броз Тито». Что касается дела Дали Ндреу и Лири Гега, то мы подробно ввели в курс дела вашего посла в Тиране, но никакого приказа от вас он нам не передавал. Хочу поставить вас в известность, что даже поступление подобного приказа не смогло бы повлиять на результат судебного дела. Мы не имеем права навязывать свою волю народному правосудию.
    - Наш посол, - обратился Хрущёв ко всем присутствующим, - не выполнил своего долга. Необходимо было активно вмешаться в судебный процесс и не допустить подобного приговора.
    Нам известно множество фактов, когда Хрущёв бесцеремонно пытался взять под свою защиту самых кровавых врагов Албании. Он, видимо, считал Албанию своей вотчиной, где единственным действующим законом должен был быть его приказ.
    Я вспомнил, например, его вмешательство в судьбу ещё одного заклятого врага Албании - Панайота Пляку.
    - Я получил письмо от некоего Панайота Пляку, в котором он просит защиты. Я его не знаю, - сказал мне Хрущёв. - Но мы решили рассмотреть вопрос о предоставлении ему политического убежища в Советском Союзе.
    Хрущёв лгал. Он прекрасно знал Панайота Пляку и был в курсе, что этот враг Албании, югославский агент сбежал в Югославию, найдя там укрытие от правосудия.
    - Это - изменник Родины, - сказал я тогда Хрущёву. - Если вы примете решение о предоставлении ему убежища в Советском Союзе, то отношения между нашими странами резко ухудшатся. Вы обязаны выдать его в руки албанского правосудия. Он совершил много преступлений против Албании. Этот преступник заслужил того, чтобы его повесили публично.
    - Вы уподобляетесь Сталину. Сталин тоже был беспощаден, - попытался давить на меня Хрущёв.
    - Сталин был беспощаден к врагам социализма, - ответил я. - Он всей душой любил свой народ и защищал его от врагов. Кровавым предателям, тем более, не может быть пощады.
    Хрущёв снова смягчил тон, чувствуя, что его «кнут» ломается при ударе. Чтобы заболтать сложившуюся гнетущую обстановку, он «сел на своего любимого конька» - стал взахлёб поучать нас, учить жизни.
    Хрущёвская тактика «кнута» дала сбой.

(Печатается с номера 7. Продолжение главы 11 в следующем номере)

Перевод с албанского под редакцией Алексея Данко

Гостевая книга

Форум