PG_012

    Контрреволюция, свершившаяся в СССР под руководством ревизионистов Коммунистической партии Советского Союза, ознаменовалась прикрытым искажением ленинизма и открытой атакой на дело и имя Иосифа Виссарионовича Сталина, верного ученика Владимира Ильича Ленина и последовательного продолжателя его дела.
    Международный капитал во главе с империализмом США, оценив контрреволюционные тенденции в руководстве КПСС, усилил давление на Хрущёва и хрущёвцев, способствуя ускорению их движения к капитуляции, открытой измене и решительному повороту в сторону капитализации. Уступки империалистам и предательские поползновения хрущёвцев набирали оборот. Колоссальные расходы империалистов в борьбе с первым в мире социалистическим государством окупались с лихвой.
    Прибрав к рукам армию и органы государственной безопасности, фактически захватив Центральный Комитет, хрущёвцы подготовили и провели в феврале 1956 года ХХ съезд КПСС. Этот съезд вошёл в историю как съезд, официально узаконивший насквозь антимарксистскую и антисоциалистическую линию Никиты Хрущёва и его сообщников. Этот съезд стал также опорой и точкой отсчёта для наступления ревизионизма в ряде коммунистических и рабочих партий в странах народной демократии и в капиталистических странах. Контрреволюция свершилась. С этого события контрреволюция в Советском Союзе перешла в активное наступление.
    Ревизии были подвергнуты такие принципиальные вопросы, как характер нашей эпохи, отношение к империализму и современному ревизионизму, отношение к войне и миру, мирное сосуществование стран с различным социальным устройством, пути перехода к социализму и особенности построения социализма и тому подобное.
    После смерти Сталина и до ХХ съезда хрущёвцы маскировались и маневрировали, используя в своих корыстных целях возможности «бюрократической легальности» с включением её в систему партийных взаимоотношений, «коллегиальности», «демократического централизма». Как показала практика хрущёвских махинаций, особую опасность для партии и дела социализма представляет «бюрократическая легальность», которая приводит к потере живой связи с массами и утрате контроля снизу. Этого не поняли многие партийцы и даже закалённые революционеры. Спекулируя на заслуженном доверии народных масс к партии большевиков, прикрывая своё предательство революционной фразой, хрущёвцы подменили руководящую роль партии диктатом через посредство стоящих над массами привилегированных лиц. Ленинско-сталинские принципы руководящей роли партии были извращены в сторону примитивной и антибольшевистской якобы «диктатуры партии», а фактически в сторону диктатуры нарождающейся и прорывающейся к власти новой советской буржуазии. Лженаучный тезис о «диктатуре партии» ранее настойчиво пропагандировался антибольшевистскими силами. В результате связь между партией и классом разрушалась. Подобная «руководящая роль» партии навязывалась беспартийным массам в виде: «не смейте рассуждать, ибо партия всё может сама», а партийным кадрам давалась установка: «нажимайте, командуйте, а прислушиваться к голосу масс не обязательно».
    Мы стали свидетелями того, как хрущёвцы под вывеской восстановления «демократических и ленинских принципов» опустились до самой низкопробной клеветы на Сталина, на Советский Союз и социалистический строй периода диктатуры пролетариата. В этой клевете хрущёвцы превзошли даже самую реакционную буржуазную пропаганду.
    Многие приняли лживую демагогию этих предателей за чистую монету. Албанская партия Труда принципиально проанализировала линию хрущёвцев и встала на защиту марксизма-ленинизма против нападок советских ревизионистов.
    Я, Мехмет Шеху и Гого Нуши были делегированы нашей партией на ХХ съезд КПСС. Зловещий дух ревизионизма уже господствовал в Советском Союзе. Вся мощь пропаганды была сконцентрирована в руках хрущёвцев и служила их подлому делу. Эта атмосфера царила и на ХХ съезде. Во время перерывов хрущёвцы вели себя развязно, на каждом шагу стояли столы с едой и выпивкой. Всем этим Хрущёв и его сообщники пытались подчеркнуть, что наступило их время, и что время сталинской «деловой партийной дисциплины» ушло в прошлое.
    Отчётный доклад Хрущёва на съезде представлял собою что-то вроде манифеста современного ревизионизма, хотя рекламировался он как «творческое развитие» марксизма-ленинизма. Реакция сразу обратила внимание на «новшества» Хрущёва и заметила изменения в политической и идеологической линиях Коммунистической партии Советского Союза.
    Однако мировая буржуазия, приветствуя открытый выход на арену советского ревизионизма, одновременно считала его «новую линию» более опасной для своих интересов, чем линию времён Сталина. Почему? В лице Хрущёва империалисты видели не только своего брата по классу паразитов, союзника, но и серьёзного конкурента, опасного соперника в борьбе за сферы влияния, за дополнительные источники прибыли, в ограблении других стран и народов. Хрущёвцы хитро использовали эту неприязнь империалистов для маскировки своего предательского лица. Видите, мол, империалисты не любят нас - значит наша «новая линия» является правильной, марксистской.
    Последний день съезда проходил при закрытых дверях, так как он был посвящён выборам руководящих органов. Поэтому наша делегация в этот день на съезде не присутствовала. После выборов Хрущёв выступил со вторым докладом. Этот доклад имел гриф «Секретно». В основном он представлял собою набор нападок на Сталина, клеветы и подтасовок. Однако секретность этого доклада была мнимой, так как ещё до его оглашения на съезде с его содержанием были дословно ознакомлены титовцы. Через несколько дней этот «секретный доклад» был уже знаком буржуазии всего мира. Мы были ознакомлены с этим докладом под грифом «Секретно» в последний момент. Он был представлен лишь первым секретарям братских партий.
    Я ночью читал и обдумывал хрущёвский доклад, а затем ознакомил с этой гнусностью членов нашей делегации. Мы уже знали, что хрущёвцы - изменники и ревизионисты, презренные троцкисты. Однако мы и подумать не могли, что они осмелятся заявить об этом официально. Только после смерти Сталина эти ничтожества посмели осквернить имя этого великого Человека. Подонки и жалкие трусы! Мы понимали всю пагубность последствий для Советского Союза, для советского народа, для всех народов мира этого предательства. Одновременно мы осознавали, что наш долг сейчас - твёрдо и неуклонно отстаивать марксизм-ленинизм, дело Великого Сталина.
    Нам не нужна была эта писанина с грубой клеветой и поэтому мы вернули доклад автору сразу после его прочтения. Однако многие «коммунисты» взяли хрущёвскую грязь с собою и пустили в продажу через киоски, чтобы сделать бизнес на этой подлости.
    Мы вернулись в Албанию с тяжёлым сердцем. Сразу же этот ревизионист нашёл доброжелателей в ряде стран.
    Пальмиро Тольятти одним из первых поддержал хрущёвцев. Более того, он потребовал, чтобы его возвели в ранг «старого борца» за эти «новые» идеи. «Что касается нашей партии, - заявил Тольятти в 1956 году, - то мне кажется, что мы поступили смело. Мы всё время искали наш, итальянский путь, развития по пути социализма».
    Особенно ликовали титовские ревизионисты. От них не отставали ревизионисты других стран народной демократии. Накануне они только шёпотом изрыгали яд, а теперь их злоба распространялась открыто и во всю ширь. Началась кампания по реабилитации предателей и осуждённых врагов. Прямо из тюрем многие из них усаживались в руководящие партийные кресла.
    В отношении реабилитации врагов лавры первенства всё-таки достались хрущёвцам. Уже на ХХ съезде Хрущёв хвастливо заявил, что в Советском Союзе освобождено из тюрем и реабилитировано свыше 7000 человек, «невинно осуждённых при Сталине». Этот процесс набирал обороты.
    Хрущёв и Микоян принялись за чистку Президиума Центрального Комитета. С этой целью ими было сфабриковано дело об «антипартийной группе». А пока хрущёвцы столкнули с поста Маленкова, заменив его Булганиным, затем взялись за Молотова. 2 июня 1956 года газета «Правда» вышла с большим портретом Тито на первой полосе и со словами «Добро пожаловать!», а на последней полосе в разделе «Хроника» сообщалось, что, «по собственному желанию», Молотов освобождён от должности Министра иностранных дел Советского Союза. На самом деле хрущёвцы просто выполнили требование Тито перед его визитом (2-23 июня 1956 года) в Советский Союз. Этим Тито мстил Молотову и посмертно Сталину за их последовательное разоблачение ревизионистской сути титовцев в 1948-1949 годах.
    На одном из заседаний Президиума Центрального Комитета партии в Кремле летом 1957 года Хрущёв остался в меньшинстве (информация получена мною непосредственно от Полянского) и был снят с поста Первого секретаря. Тут же он был назначен Министром сельского хозяйства, так как слыл великим «знатоком по кукурузе». Однако такая ситуация длилась всего несколько часов. По команде хрущёвцев Кремль был окружён танками и войсками. Во все концы Советского Союза были направлены самолёты за угодными хрущёвцам членами Пленума ЦК КПСС.
    «Затем, - рассказывал хрущёвец Полянский, - мы ворвались под защитой штыков в Кремль, но вход в зал заседаний нам перекрыли. Вышел Ворошилов и осведомился о причинах нашего приезда и шума. Мы предупредили его, что применим силу и арестуем конкретно его и всех противников Хрущёва. Ворошилов отступил. Мы ворвались в зал и изменили ситуацию».
    Хрущёв вновь взял власть в свои руки. Так появилось дело об «антипартийной группе».
    Мы не ощущали каких-либо чувств сострадания к этим «повстанцам». Ведь эти бывшие соратники Сталина предали его и партию большевиков на ХХ съезде, позволив Хрущёву безнаказанно поливать грязью Великого Сталина и его дело. Теперь они сами получили по зубам от хрущёвцев. Они утратили революционный дух, стали беззубыми и слепыми, опустились и перестали быть марксистами-ленинцами. Политические трупы! Правда, позднее они попытались хоть как-то отмыть свою измену, но действовали они методами нереволюционными и непартийными, так как для них партия большевиков тоже уже не существовала.
    Хрущёвцы безжалостно расправлялись со всеми, кто становился им ненужным. Следующей их жертвой стал Жуков. Сначала Жукова превозносили на всех углах за его заслуги во время Великой Отечественной войны, потом терпимо относились к нему, так как под прикрытием штыков Министра обороны Жукова хрущёвцы поливали грязью Сталина, и его танками был подавлен «путч антипартийной группы». Через некоторое время Жуков был снят со всех постов и выброшен хрущёвцами на свалку, несмотря на все его реальные и мнимые заслуги перед этими изменниками и ничтожествами. Однако история с Жуковым имеет много интересных моментов.
    С 17 по 26 октября 1957 года Жуков находился с визитом в Албании. Мне запомнился его отзыв об Югославии, где он был с визитом перед приездом к нам.
    - Судя по тому, что я видел в Югославии, не понимаю, что это за социалистическая страна.
    Из этого разговора мы поняли, что его взгляды не во всем совпадают с позицией Хрущёва. По возвращении в Советский Союз Жуков был снят с поста Министра обороны СССР «за ошибки, за тяжкие проступки в проведении линии партии, за нарушение законности в армии» и так далее.
    Неудобность и несговорчивость Жукова не нравились хрущёвцам и ранее. Они всячески пытались поставить его на место, вплоть до личных унижений. Но это не помогало. Жуков набирал силу и авторитет. Видимо, по этой причине хрущёвцы поспешили расправиться с ним.
    После ХХ съезда одной из главных фигур в окружении Хрущёва стал Кириченко. Я познакомился с ним много лет назад в Киеве в бытность его Первым секретарём Украины. Он произвёл на меня положительное впечатление. Кириченко сопровождал меня во время моего знакомства с городом и историческими местами. Он показал мне главную улицу Киева, которая была полностью отстроена заново. Мы побывали в местечке Бабий Яр, где гитлеровцы производили массовое уничтожение евреев. Мы побывали в оперном театре, где слушали оперу «Богдан Хмельницкий». Богдана Хмельницкого Кириченко сравнил с нашим Скандербегом. Он согласился с моей высокой оценкой личности и деятельности Сталина. Одновременно он не упускал случая отметить «мудрость и энергию» Хрущёва. В этом я не заметил какого-либо скрытого лицемерия.
    После смерти Сталина советское руководство часто устраивало разного рода банкеты. Некоторых из руководителей можно было встретить гарантированно только на банкете. В этой обстановке мне довелось ещё несколько раз встречаться с Кириченко. Столы буквально занимали всё пространство и ломились от блюд и напитков. В связи с этим мне невольно вспомнился Гаргантюа Рабле. Это кремлёвское мелкобуржуазное изобилие как бы иллюстрировало хрущёвский «коммунизм». Подобной распущенности мне не доводилось видеть при Сталине.
    На одном из таких приёмов я пригласил Хрущёва посетить Албанию. Хрущёв легкомысленно согласился, не имея понятия о дальности и трудности дороги. В разговор вмешался Кириченко и порекомендовал Хрущёву пока не планировать эту поездку. Я попросил уточнить причины его вмешательства.
    Кириченко сказал, что Хрущёву нездоровится и надо беречь его драгоценную персону. Хотя в действительности в это время Хрущёв был здоров, как свинья, и мучился в основном от обжорства и перепития.
    В июле 1957 года нам вновь довелось встретиться с Кириченко на банкете. Со мной была моя жена, Неджмие. В это время между Хрущёвым и Тито шла борьба за господство в странах народной демократии. В подобные моменты Хрущёв допускал «критику» в адрес Тито со своей стороны, и его отношения с нами смягчались. На банкете присутствовали Живков, Ранкович и Кардель с супругами. В такой ситуации Хрущёв разбавлял свои лесть и угрозы шутками над Анастасом Микояном. Микоян терпеливо сносил роль «королевского шута».
    Хрущёв, подняв рюмку, пожелал более тесной дружбы четырёхугольнику Советский Союз-Югославия-Болгария-Албания.
    - Отношения Советского Союза с Югославией были не совсем гладкими, - сказал он. - Они были дружественными в самом начале, потом охладели и, наконец, испортились всерьёз. После моей поездки в Белград они вновь наладились, затем события в Венгрии вновь отрицательно сказались на наших взаимоотношениях, но сейчас сложились все субъективные и объективные условия для их улучшения. Тревогу вызывают лишь отношения с Югославией Албании и Болгарии. Я уже заявил югославам, что они должны прекратить агентурную деятельность против этих стран.
    - Вы бы лучше одёрнули албанцев, - вмешался Ранкович.
    Я дал решительный и аргументированный отпор враждебным выпадам Ранковича.
    Следует отметить, что критика Хрущёва в адрес Югославии была формальной и беззубой. Это сразу обращало на себя внимание.
    - Я не понимаю названия вашей партии «Союз коммунистов Югославии», - разглагольствовал Хрущёв. - Мне непонятны также ваши возражения против названия «социалистический лагерь». Все мы - социалистические страны. А Югославия?
    - Югославия тоже социалистическая страна, - вставил Кардель.
    - Тогда становитесь в наши ряды. Ведь нас больше, - подытожил Хрущёв.
    Далее Хрущёв стал убеждать югославов, что именно Советский Союз должен стоять во главе социалистического лагеря. Это он ясно адресовал в сторону Тито, поскольку только Тито всерьёз претендовал на подобное лидерство. Кардель и Ранкович холодно реагировали на его речь, хотя, как было видно, внутри они кипели злобой. Они упорно выполняли приказ своего хозяина - не уступать.
    В разговоре со мной Кириченко весьма критически оценил ревизионистские позиции югославов и, пожалуй, в большей степени был на албанской стороне.
    Впоследствии Кириченко тоже получил пинка от Хрущёва. Он был сослан руководить в один из захолустных городков России. Всё это походило именно на ссылку. Хотя сначала он считался чуть ли ни вторым лицом после Хрущёва.
    Один из албанских курсантов, обучавшихся в СССР, рассказал мне такую историю:
    - Я ехал в поезде. Рядом со мной сел какой-то советский пассажир и стал читать газету. Через некоторое время он спросил меня: «Куда едете?». Я ответил. Уловив мой акцент, он спросил: «Какой вы национальности?». «Я - албанец», - ответил я. Пассажир удивился, обрадовался, бросил настороженный взгляд на дверь купе, повернулся ко мне и крепко пожал мою руку. «Я восхищаюсь албанцами», - сказал он. Я был удивлен его поведением, так как в это время мы уже находились в состоянии конфликта с хрущёвцами (после Совещания 81 партии). «А вы - кто?» - спросил я. «Я - Кириченко». Когда он назвал свою фамилию, я понял - с кем разговариваю. Кириченко предложил мне сыграть в домино. Мы начали игру. Я сразу понял - для чего он предложил мне эту игру. Он хотел мне что-то сказать, но опасался, что нас могут подслушать. Под стук костяшек он сказал: «Приветствую вашу партию, разоблачившую Хрущёва. Да здравствует Энвер Ходжа! Да здравствует социалистическая Албания!». Мы долго вели дружескую беседу, пока в наше купе ни вошли какие-то люди. Он быстро сказал: «Держитесь. Передайте привет Энверу». Затем он взял газету и сделал вид, что поглощен чтением, а мы не знаем друг друга.
    Хрущёвские ревизионисты развили бурную антимарксистскую и антисоциалистическую деятельность за рубежом. Плоды этой деятельности скоро наглядно проявились в Болгарии, Венгрии, Восточной Германии, Польше, Румынии и Чехословакии. Процесс реабилитации врагов под маской «исправления ошибок, допущенных в прошлом», принял невиданный размах во всех странах народной демократии. Началось чуть ли ни соревнование - кто больше перетащит врагов с тюремных нар на руководящие партийные и государственные посты. Ревизионистская мафия праздновала победу!
    На нас оказывали давление со всех сторон, но мы твёрдо следовали избранным путём. Это раздражало титовцев. Сотрудники югославского посольства в Тиране усилили антиалбанскую деятельность. Пользуясь нашим либеральным отношением, они активизировали агентурную деятельность и подталкивали предателей к генеральному наступлению. Провалившаяся попытка на партийной конференции в Тиране в апреле 1956 года захватить руководство в нашей партии, как мы теперь осознали, была делом рук не только титовцев, но и хрущёвцев.
    Ревизионисты, злоупотребляя внутрипартийной демократией и используя своих скрытых агентов в Центральном Комитете - в частности, Бечира Балуку, пытались навязать конференции антимарксистскую платформу в духе ХХ съезда КПСС. Как выяснилось позднее, эта провокация готовилась не только титовцами, но и в советском посольстве в Тиране. В своей враждебной деятельности хрущёвцы опирались на агентов югославской разведки во главе с Мехметом Шеху, который в то время ещё не был разоблачён.
    Увидев провал заговора, советские ревизионисты прикинулись нашими закадычными друзьями. Они попытались даже, спекулируя на принципах, оказать на нас открытое давление, шантажировать.
    III съезд Албанской Партии Труда (АПТ) проходил с 25 мая по 23 июня 1956 года. Накануне Суслов безапелляционно потребовал от нас изменить нашу линию в партийном руководстве, «отказаться от прошлого».
    - Линия нашей партии верна, - ответили мы. - Мы смогли избежать грубых принципиальных ошибок в нашей политической линии.
    - Вы должны реабилитировать Кочи Дзодзе и его товарищей, - настаивал Суслов.
    - Они - изменники и враги нашей партии, албанского народа, Советского Союза и дела социализма, - резко возразили мы. - Мы можем ещё раз пересмотреть их дело, но гарантируем, что результат будет тот же. Их враждебная деятельность доказана ответственно.
    Тогда Суслов стал подсовывать нам пример других стран, пропагандируя «гуманность» и «исправление ошибок прошлого».
    - Наш народ будет презирать нас, если мы реабилитируем этих врагов и предателей. Они мечтают вновь закабалить албанский народ, заковать его в цепи рабства, - твёрдо ответили мы идеологу Хрущёва.
    Суслов почувствовал нашу непреклонность и отступил.
    - Хорошо, - сказал он, - пусть будет так. Однако вы не подчёркивайте, что они являются агентами Белграда, чтобы не раздражать югославов.
    - Но это - правда. Кочи Дзодзе и его сообщники являются прямыми агентами титовцев. Это доказано убедительно. Наши доказательства хорошо известны советским руководителям. Я могу повторить их, если вы запамятовали по какой-то причине.
    Суслов с трудом сдерживал гнев. Мы же хладнокровно повторили наши доказательства и в заключение сказали:
    - Такова правда о связях Кочи Дзодзе с югославскими ревизионистами. Как же можно скрывать эту правду от собственного народа? Позволительно ли коммунистам ради того, чтобы угодить кому-то, скрывать правду? Правду, доказанную неоспоримыми фактами.
    - Но ведь иначе не улучшить отношения с Югославией, - настаивал Суслов.
    Нам стало всё предельно ясно. «Братские» советы Суслова были попыткой оказать давление на нас во исполнение сговора Хрущёва и Тито. В данный момент позиции титовцев были достаточно прочными, поэтому Тито упорно настаивал на немедленной реабилитации таких предателей, как Кочи Дзодзе, Райк, Костов и других. Однако в Албании эта их попытка провалилась. В Венгрии, Болгарии, Польше и Чехословакии предатели были реабилитированы. Албания же была для титовцев как кость поперёк горла. Мы твёрдо стояли на принципиальных позициях. Даже в случае применения силы против нас, мы не отступили бы и дали бы соответствующий отпор. Тито хорошо знал нас и нашу непреклонность. Теперь в этом убедился Хрущёв.
    В июне 1956 года, после III съезда АПТ, я посетил Москву. Мы собрались на совещание руководителей партий всех социалистических стран под предлогом обсуждения экономических вопросов. Хрущёв использовал эту встречу для укрепления своих ревизионистских позиций и ослабления позиций Тито. Так, он открыто сказал нам, что предложение о реабилитации Кочи Дзодзе и других врагов, осуждённых в Албании, появилось в результате давления со стороны Тито.
    - С Тито, - сказал, в частности, Хрущёв, - мы обсуждали вопрос о взаимоотношениях Югославии с другими странами. Поляками, венграми, чехами, болгарами и другими Тито весьма доволен. А вот поведением Албании он буквально взбешён. Он недоволен тем, что албанцы не выполняют указание Белграда и не меняют своей линии в партийном руководстве, то есть живут прошлым. Я не во всем согласен с Тито и сказал ему, что это - внутреннее дело самих албанских товарищей и они сами должны решать свои внутренние дела.
    Из этого сообщения Хрущёва мы поняли, что он тоже взбешён непреклонностью Албании. Он упорно настаивал на реабилитации Кочи Дзодзе и других врагов, называя Кочи великим патриотом.
    Драка за гегемонию между Хрущёвым и Тито разгоралась. Тито использовал те же иезуитские приемы, что и Хрущёв - лицемерие, ложь и коварство. Тито всеми силами пытался подмять под себя Хрущёва, заставить его подчиниться югославскому диктату. За спиной Тито стоял американский империализм и мировая реакция. Хрущёв знал это. Поэтому он старался сблизиться с Тито, задобрить его, а потом задушить его в своих объятьях.
    Этим хитрым противостоянием объясняется зигзагообразность во взаимоотношениях Хрущёва с Тито. И Хрущёв, и Тито были ревизионистами, оба - агентами капитала. Это составляло их общность. Однако одновременно им были присущи противоборство и расхождения в конкретных корыстных интересах.
    Эти два контрреволюционера возглавляли современный ревизионизм, наиболее опасный отряд врагов марксизма-ленинизма. Они были цепными псами международного империализма, но сами мечтали о главенствующей роли. Они были ярыми реакционерами, сторонниками и проводниками свирепой фашистской диктатуры, не допускающей даже формальной буржуазной демократии. Ревизионизм возглавил поворот от коммунизма к капитализму и превращение коммунистической партии в фашистскую. Ревизионизму присущи идейный хаос, разброд, разврат, репрессии, произвол, катастрофическое и неизбежное ухудшение жизни народных масс и в конечном итоге измена социалистической Родине и торговля её интересами.
    Эта трагедия совершилась в Советском Союзе и увела за собой страны народной демократии. Такова смертельная опасность и преступность хрущёвского ревизионизма, поощряемого и поддерживаемого американскими империалистами и мировым капиталом.

ГЛАВА 7.
ИМПЕРСКИЕ ПОПОЛЗНОВЕНИЯ
ХРУЩЁВСКОГО РЕВИЗИОНИЗМА

(Печатается с номера 7. Продолжение в следующем номере)

Перевод с албанского под редакцией Алексея Данко

Гостевая книга

Форум