PG_022

    Письмо хрущёвцев против Китая, о котором я говорил выше, было написано в развитие бухарестской встречи. Но данное письмо одновременно сыграло и агитационную роль против советских ревизионистов. Вместо страха перед угрозами хрущёвцев среди делегатов появилось чувство недоверия к ним и настороженность. В текущих действиях хрущёвцев просматривалось их стремление приглушить страсти в начале работы Совещания. С этой целью ими было подготовлено выступление примиренческого характера, не имеющее острых углов. С этим материалом должен был выступить Дэн Сяопин. Нам показалось странным, что Дэн Сяопин согласился с этим предложением после резких нападок со стороны хрущёвцев на Коммунистическую партию Китая и Мао Цзэдуна. Однако, когда хрущёвцы перешли от мягких уговоров к жёсткому наступлению, китайцам пришлось изменить своё поведение. Они отказались от киселеобразного выступления и решили дать отпор выпадам Хрущёва в адрес Китая.
    Совещание началось с умеренного выступления Хрущёва, попытавшегося убедить всех участников в необходимости сохранения единства рядов. Затем он перешёл к нападкам на Албанскую партию Труда и Коммунистическую партию Китая. Но хрущёвцев поддержали не все их союзники.
    Из 20 выступивших только 6 выступили с нападками на Китай на основе материалов советских ревизионистов.
    Хрущёв с большой опаской ожидал нашего выступления и всячески старался нейтрализовать нас. Я не буду останавливаться на содержании своего выступления, так как его суть легко можно понять из информации, данной мною выше. После моего выступления на трибуну последовательно поднимались Гомулка, Деж, Ибаррури, Али Ята, Багдаш и ряд других. Они гневно бичевали нас за то, что мы «подняли руку на партию-мать» Выступления этих марионеток воспринимались частью делегатов с отвращением, так как их двуличие и холуйство были ясно видны всем.
    Когда мы выходили после заседания из Георгиевского зала, к нам подошёл Антон Югов.
    - Куда же вас ведёт этот путь, братья? - спросил он нас.
    - Мы идём путём Ленина и не свернём с этого пути, - ответил я. - А вот куда вас ведёт путь хрущёвцев?
    После моего выступления Мехмет Шеху и я переехали жить в наше посольство. Когда мы покидали отведённую нам резиденцию, один из советских офицеров госбезопасности тихо сказал Хюсни: «Товарищ Энвер правильно сделал, что решил переехать отсюда. Здесь его жизнь была в большой опасности». Хрущёвцы могли пойти против нас на любое преступление. Поэтому мы приняли ряд защитных мер. Наши товарищи пошли в магазин и сделали запасы продовольствия в необходимом количестве. Когда подошёл день отъезда, то мы отказались лететь на самолёте, чтобы избежать «несчастного случая». Хюсни и Рамиз задержались в Москве до оформления итоговых документов по Совещанию, а мы с Мехметом Шеху поездом покинули Советский Союз. Мы доехали до Австрии, а потом поездом через Италию прибыли в Бари. Оттуда самолётом мы отправились в Тирану. Мы прибыли домой с чувством исполненного долга перед партией и марксизмом-ленинизмом.
    Хрущёв прилагал много усилий, чтобы в итоговом документе Совещания была положена в основу линия советских ревизионистов, искажающая марксизм-ленинизм по вопросам о природе империализма, о революции, о мирном сосуществовании и по многим другим принципиальным проблемам. Однако наша делегация и делегация Коммунистической партии Китая выступили против подобного документа и осудили его. Под нашим нажимом был исправлен ряд положений, многие тезисы ревизионистов были отвергнуты или переформулированы более правильно. Только после этих поправок документ был утверждён Совещанием.
    Хрущёв заявил, что «документ является компромиссным и этому компромиссу не суждено долго жить». Тем самым он дал понять, что советские ревизионисты собираются отбросить прочь этот документ.
    После Совещания наши отношения с хрущёвцами стали стремительно ухудшаться. Позднее хрущёвцы в одностороннем порядке совсем разорвали с нами контакт.
    Ещё ранее Микоян, Козлов и Косыгин открыто заявляли Хюсни Капо, что советские ревизионисты задушат нашу страну экономически.
    - Мы готовы туже затянуть пояса, готовы питаться одной травой, - ответил на их угрозу Хюсни, - но вы не сможете поставить нас на колени.
    - Когда коммунисты вашей партии узнают о вашем поведении, то вся партия поднимется против вас, - пытался запугать нас Микоян.
    Его прогнозы не оправдались. Албанский народ и наша партия ещё теснее сплотились перед натиском нового врага.
    Угрозы ревизионистов на словах почти сразу же стали реализовываться в конкретных враждебных действиях.

ГЛАВА 13.
РАЗРЫВ ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ СОВЕТСКИМ СОЮЗОМ И НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКОЙ АЛБАНИЕЙ ПО ИНИЦИАТИВЕ ХРУЩЁВСКИХ РЕВИЗИОНИСТОВ

    Мы подробно проинформировали нашу партию и албанский народ об итогах московского Совещания. Мы были уверены, что шантаж и провокации со стороны хрущёвцев против нашей партии и Албании в целом будут нарастать, чтобы сломить нас и подчинить диктату советских ревизионистов. Партия и албанский народ поняли нас и ещё теснее сплотились перед предстоящими суровыми испытаниями. Попытки советских ревизионистов разрушить наше единство потерпели сокрушительный провал. Тогда хрущёвцы и их сателлиты усилили экономическое давление на Албанию. Действие многих контрактов и соглашений, заключённых ранее, было ими приостановлено. Советский Союз стал отзывать из Албании свих специалистов, рассчитывая, что Албания не сможет управлять своим народным хозяйством без посторонней помощи. Их расчёты не оправдались. Особая напряжённость с Советским Союзом возникла вокруг Влёрской военной базы. Влёрская база, расположенная на территории Албании, без всякого сомнения являлась албанской. Этот факт был ясно оговорён в соглашении между Албанией и Советским Союзом. В этом документе было сказано также, что Влёрская база в Албании будет служить одновременно делу военной защиты всех стран социалистического лагеря, оставаясь неприкосновенной частью территории независимой Албании. Поэтому мы не могли смириться с тем, чтобы чужеземцы, без нашего добровольного согласия, попытались завладеть хотя бы пядью албанской земли. В этом соглашении было указано также, что Советский Союз предоставит Албании 12 подводных лодок и несколько вспомогательных судов, которые будут базироваться во Влёре. Наша задача - укомплектовать эти корабли подготовленными албанскими командами и обеспечивать боевую службу кораблей и экипажей. Мы уже полностью приняли от Советского Союза 4 подводных лодки.
    Однако наши идеологические разногласия с советскими ревизионистами стали отрицательно сказываться на отношении Советского Союза к нашей договоренности по Влёрской базе. Хрущёвцы попытались всяческими уловками взять Влёрскую базу под свой полный контроль. Их попытки не увенчались успехом. Тогда Советский Союз в одностороннем порядке приостановил свою деятельность на Влёрской базе, предусмотренную двухсторонним соглашением, прекратил все поставки, а советские военные инструкторы стали всячески притеснять албанских моряков. Эту гнусную провокацию на Влёрской базе координировали представители советского посольства в Тиране и главный представитель объединенного командования вооружёнными силами Варшавского Договора генерал Андреев.
    Мы бдительно наблюдали за развитием ситуации вокруг Влёрской базы и рекомендовали нашим товарищам быть осмотрительными и терпеливыми, но не идти наповоду у распоясавшихся советских ревизионистов.
    Позднее советские представители откровенно заявили нам:
    - В интересах поддержания должного порядка на Влёрской военно-морской базе мы настаиваем на передаче этой базы под полный контроль Советского Союза.
    Мы ответили решительным отказом на данное притязание, так как это привело бы в конечном итоге к утрате Албанией национальной независимости, и сослались при этом на действующее двустороннее соглашение по Влёрской базе. В ответ на это советские ревизионисты предприняли весьма гнусный манёвр. Воспользовавшись совещанием стран Варшавского Договора, которое состоялось в марте 1961 года, они от его имени потребовали передать под их неограниченный контроль Влёрскую военно-морскую базу, чтобы, якобы, она могла находиться под «непосредственным командованием» главнокомандующего вооружёнными силами Варшавского договора, то есть Гречко. Совещание поддержало притязания советских ревизионистов в отношении Влёрской базы. Однако мы в категорической форме отказались подчиниться этому решению.
    - Мы категорически заявляем, - ответили мы, - что Влёрская военно-морская база останется впредь и навсегда в руках албанской армии. Мы ни в коей мере не отказываемся от ранее принятых решений и обязательств. Никаких других решений, навязываемых нам, мы не признаём.
    Тогда хрущёвцы отказались передать нам, вопреки ранее принятому соглашению, 8 подводных лодок и вспомогательные корабли. Мы, в свою очередь, потребовали от советского руководства выполнить принятое решение и завершить передачу нашим военным специалистам недополученные нами подводные лодки и другие корабли, так как все условия для их передачи нами были уже полностью выполнены. После нашего требования советские военные представители в Тиране пошли на явную ложь.
    - Ваши экипажи, - заявили они, - не готовы принять корабли. Их профессиональная подготовка не соответствует установленным нормам.
    Подобное утверждение было верхом цинизма, так как совсем недавно эти же советские специалисты ответственно заявляли, что наши экипажи подготовлены на самом высоком уровне к приёму всех кораблей. Провокации советских представителей усилились, особенно в дни пребывания нашей делегации в Москве на Совещании 81 партии. Мы вынуждены были принять необходимые меры предосторожности. Принятые нами меры, как позднее подтвердила практика, не оказались излишними.
    10 ноября в Москве Микоян заявил нашей делегации:
    - Не хотели бы выйти из состава Варшавского Договора?
    Мы дали должный отпор угрозам Микояна. Микоян замешкался и не стал брать на себя ответственность за сказанное. Через два дня уже Хрущёв пригрозил нам.
    - Предупреждаю, что мы можем и без вашего согласия, - заявил он, - взять под контроль Влёрскую базу. Ведь подводные лодки - наши.
    - Территория базы принадлежит Албании, - ответил я ему. - По обоюдному соглашению подводные лодки переданы вашей страной нам для защиты интересов всех социалистических стран. Мы неукоснительно соблюдаем условия этого соглашения и не отступим. База является и останется албанской.
    После нашего возвращения из Москвы в Тирану прибыли три высокопоставленных советских представителя - заместитель министра иностранных дел СССР Фирюбин, первый заместитель начальника Генерального штаба Советской армии и военно-морского флота Антонов и заместитель начальника Генерального штаба советских военно-морских сил Сергеев. Под предлогом «обсуждения спорных вопросов» по Влёрской военно-морской базе они фактически предъявили нам ультиматум:
    - Мы требуем передать Влёрскую базу под непосредственное руководство советскому командованию и главнокомандующему объединёнными вооружёнными силами стран Варшавского Договора.
    Мы ответили решительным отказом.
    - Это является установкой командования вооружёнными силами стран Варшавского Договора, - угрожающим тоном заявил Фирюбин. - В случае вашего упрямства мы заберём у вас все корабли и вы окажитесь безоружными перед лицом империалистов.
    Эта угроза не поколебала нашего решения. После беседы Фирюбин отбыл из Албании. Но почти сразу же после его отъезда прибыл в Тирану командующий Черноморским флотом адмирал Касатонов. Он прямолинейно заявил, что прибыл с целью забрать у Албании не только 8 подводных лодок и плавучую базу, которые были на тот момент укомплектованы ещё советскими экипажами, но и подводные лодки, которые были уже приняты и обслуживались албанскими командами. В ответ мы выдвинули своё ультимативное требование - либо в соответствии с соглашением нам будут немедленно переданы все 12 подводных лодок, либо в назначенный нами срок все советские военные, включая адмирала Касатонова, должны покинуть Влёрскую военно-морскую базу вместе с подводными лодками, которые ещё укомплектованы советскими экипажами. Адмирал растерялся, выслушав наш ультиматум, и попробовал смягчить ситуацию, но это у него получилось очень неуклюже. Ситуация осталась очень напряжённой.
    Адмирал Касатонов категорически отказался от передачи нам подводных лодок, то есть фактически отказался выполнить двусторонее соглашение между Советским Союзом и Албанией. После окончания разговора он отбыл на Влёрскую базу и отдал приказ о приведении в состояние повышенной боевой готовности подводных лодок, находящихся под командованием советских экипажей. Советские подводные лодки выстроились в боевой порядок, готовые нанести удар по первому приказу по территории албанской военно-морской базы и Влёры. Они создали тем самым угрозу военного конфликта у берегов Албании. В ответ на эти провокационные действия мы отдали приказ нашим вооружённым силам занять оборону в районе Сезанского пролива и взять под прицел береговых орудий советские корабли. Адмирал Касатонов и советские корабли оказались как бы в мышеловке. Если бы они осмелились начать обстрел нашей территории, то через короткое время все их корабли оказались бы на дне моря. Поняв это, адмирал Касатонов приказал своим кораблям отойти от берегов Албании и взять курс к берегам Советского Союза. Таким образом, мы решительно пресекли попытку военной агрессии против независимой Албании со стороны советских ревизионистов.
    До этого конфликта и в процессе его непосредственно на Влёрской базе тоже происходили бурные события. Советские военные, настроенные своими руководителями враждебно против Албании, попытались нанести максимальный материальный урон имуществу Влёрской базы. От слов они перешли к делу, буквально к хулиганским действиям и диверсионным атакам. Они выбивали стёкла в казармах, где до этого они же и жили, ломали койки и другую мебель, выводили из строя резервуары и тащили с базы на свои корабли всякое казённое албанское имущество, вплоть до инструмента и крепёжных деталей. Группа албанских офицеров решительно воспротивилась этому буйству. Порядок был восстановлен.
    Советское руководство отозвало из Албании посла Иванова. На его место прибыл некто Шикин. Шикин сосредоточил все свои усилия на враждебной агитации и пропаганде среди рядовых членов нашей партии, пытаясь расколоть и ослабить её ряды. Подобным путём хрущёвские ревизионисты надеялись подтолкнуть албанские массы к свершению ревизионистской контрреволюции в Албании. Советсткие ревизионисты даже не скрывали своих коварных планов.
    25 ноября 1960 года на встрече делегаций АПТ и КПСС Микоян откровенно заявил нашим товарищам:
    - Мы добьёмся создания весьма трудной ситуации в рядах вашей партии и среди албанского населения, создадим много трудностей в жизни Албании. Вы дорого заплатите за ухудшение отношений с КПСС и Советским Союзом.
    Однако мы продолжали следовать своим путём и не предали марксизм-ленинизм. Мы не стали отвечать местью на коварства хрущёвцев и проявляли сдержанность. В частности, мы пригласили советскую делегацию для участия в IV съезде АПТ, который проходил с 13 по 20 февраля 1961 года. В Албанию прибыла советская делегация в составе Поспелова и Андропова, а из Чехословакии прибыл министр внутренних дел Барак, впоследствии осуждённый у себя на Родине за воровство.
    Съезд начался в обстановке единства партии и народа. Его открытие приветствовал весь албанский народ. На улицах столицы царило праздничное настроение. Жители Тираны встречали делегатов цветами. Это морально поддерживало нас и сеяло панику среди зарубежных ревизионистов.
    Съезд продемонстрировал монолитную сплочённость рядов нашей партии, а выступавшие делегаты дали достойный отпор враждебным вылазкам ревизионистов. Речь Поспелова, который попытался внести раскол в ряды делегатов, была встречена весьма холодно. Андропов из своей ложи пытался дирижировать поведением ревизионистов из других стран, но его потуги выглядели смехотворно и сокрушительно провалились. На съезде присутствовал также Ли Сяньнянь, представитель Коммунистической партии Китая. Он занял двуличную позицию. С одной стороны, он сказал ряд добрых слов в адрес АПТ, а с другой - навязчиво рекомендовал наладить любой ценой взаимоотношения с Хрущёвым и его кликой.
    Во время перерыва Андропов спросил одного из наших руководящих товарищей:
    - Что здесь творится? Почему съезд столь доброжелательно относится к личности Энвера Ходжи, столь восторженно отзывается о нём?
    - А Вы спросите об этом непосредственно делегатов съезда, - ответил ему наш товарищ. - Товарищ Ходжа последовательно и непреклонно отстаивает позиции марксизма-ленинизма. Вот партия и поддерживает активно именно его. Вы хотите предложить нам поставить кого-либо другого во главе партии? Тогда скажите об этом прямо всему съезду.
    Андропов растерялся от такого прямолинейного отпора. На съезде выступили также некоторые марионетки советских ревизионистов. Греческий представитель осудил нашу критику в адрес буржуазного демократа Софоклиса Венизелоса, который вёл переговоры с Хрущёвым по поводу отторжения к Греции «Северного Эпира».
    Один из наших товарищей ответил ему, что агрессивные поползновения этого «прогрессивного буржуазного демократа» ничем не отличаются от политики Элефтириаса Венизелоса (1864-1936), который был реакционным правителем и представлял интересы крупной греческой буржуазии на посту премьер-министра Греции. В частности, именно он был инициатором отправки греческих войск для интервенции против Советской России в 1919 году. Все делегаты съезда бурно возмутились провокационным выступлением греческого представителя.
    Затем выступил другой ставленник хрущёвцев - Барак. Его речь тоже изрыгала желчь в адрес албанской партии. Однако ревизионисты лишь дискредитировали себя, а съезд продолжал следовать марксистско-ленинским путём.
    Во время перерыва корреспондент ТАСС, только что прибывший из Москвы, высказал свой смехотворный «протест» одному из наших руководящих товарищей по поводу регламента нашего съезда.
    - Я возмущён чрезмерным увлечением овациями со стороны делегатов вашего съезда. Это недопустимо. Необходимо принять меры по этому поводу.
    - А что Вы прикажете? Запретить овации? - уточнил наш товарищ. - Замечу, что работой съезда руководят не журналисты, а избранный съездом президиум. Если Вы сочтёте нужным, то можете обратиться со своими предложениями и претензиями в президиум.
    Перед отъездом в Москву Поспелов и Андропов попросили встречи с руководителями нашей партии. Мы дали согласие. Встреча состоялась.
    - Мы хотели бы обсудить с вами тему укрепления дружбы и сотрудничества между нашими странами, - начал Поспелов. - Но вы постоянно подвергаете резкой критике политику советского руководства. Это недопустимо. Мы расцениваем это как вмешательство во внутренние дела Советского Союза.
    - Дружба на уровне наших государств возможна только при последовательном проведении в жизнь принципов марксизма-ленинизма, - ответил я Поспелову. - Мы никогда не позволяли себе и не позволяем вмешиваться во внутренние дела Советского Союза. В этом отношении Ваша претензия является необоснованной. Но вам следовало бы твёрдо уяснить себе, что мы не можем позволить, чтобы советское руководство плело интриги и вело враждебную борьбу против нашей партии. Я обосновывал сказанное мною в ряде бесед с советским руководством и готов сейчас доказательно обосновать это. Мы уважаем критику со стороны единомышленников, но мы не можем допустить враждебные действия против нашей партии и страны. Вы пытаетесь сломить нас идеологически, используя рычаги экономического и военного воздействия, то есть действуя с позиции силы. Это подло и непростительно для дружеских взаимоотношений. Особенно усердствует в запугивании албанских коммунистов Микоян. Перескажите Микояну без искажений всё, что вам удалось увидеть и услышать на IV съезде нашей партии, чтобы он не тешил себя напрасно надеждами расколоть ряды албанских коммунистов.
    Советские представители дали нам понять, что руководители Советского Союза готовятся пересмотреть все соглашения и протоколы с Албанией о кредитах на текущую пятилетку, чтобы поставить нашу экономику, как я понял, в тяжелейшее положение. С этой целью мне было предложено немедленно приехать в Москву.
    - Вы угрожаете задушить нас экономически, чтобы подчинить нашу партию вашей идеологической линии, - сказал я Поспелову и Андропову. - Это не к лицу вашей партии и вашему государству. Это идёт вразрез с марксизмом-ленинизмом. Наконец, это просто подло.
    - На Вашем приезде в Москву для переговоров по этим вопросам настаивает лично товарищ Хрущёв, - угрожающе намекнул один из них.
    - По этому поводу мы уже ответили вам официально в письменном виде, - продолжил я. - Мы не видим необходимости ехать в Москву для обсуждения данных проблем. Эти проблемы между нашими странами решены совместно уже давно и по ним были приняты официально и обоюдно согласованные конкретные решения. Более того, вопросы по кредитованию обсуждены нами совместно даже на следующую пятилетку. Обсуждены не только на принципиальном уровне, но и конкретно, во всех деталях. Все документы подписаны обеими сторонами на самом высоком уровне и какому-либо пересмотру или уточнению не подлежат. Остальное вы вправе решать сами - либо вы будете неукоснительно соблюдать принятые на себя обязательства, либо будете нарушать или откажетесь выполнять их вообще. В случае одностороннего невыполнения с вашей стороны наших двусторонних соглашений мы вправе принципиально пересмотреть наши взаимоотношения с Советским Союзом и предать этот факт международной огласке. Иными словами, вам выбирать - либо вы придерживаетесь марксистско-ленинской линии и мы строим наши взаимоотношения на братской интернациональной основе, либо наши пути принципиально расходятся, мы политически оказываемся по разные стороны «баррикад» и этот факт будет определять основы всех наших взаимоотношений.
    Как показала дальнейшая практика, хрущёвцы заняли враждебные позиции по отношению к Народной Республике Албании и Албанской партии Труда.
    В этот же период наша служба государственной безопасности разоблачила заговор ряда иностранных государств, которые, используя агентов из числа албанцев, пытались подготовить условия для агрессии против нашей страны. Ко дню открытия IV съезда партии заговор был раскрыт. На съезде мы открыто объявили, что заговорщики во главе с Теме Сейко предстанут перед народным правосудием. Заговорщики в ходе следствия чистосердечно раскаялись, чтобы смягчить грозящее им справедливое наказание.
    После съезда советские ревизионисты объявили нам, что в ближайшее время в Албанию прибудет Комиссия из представителей стран Варшавского договора «для проверки достоверности нашего заявления по поводу заговора». Мы отказались признать и принять эту комиссию и квалифицировали это как попытку вмешательства во внутренние дела Албании. Этот конкретный трюк со стороны хрущёвцев провалился. Тогда Хрущёв открыто обрушился с нападками на Албанскую партию Труда на XXII съезде КПСС в октябре 1961 года.
    Мы подробно ознакомили албанский народ и нашу партию с враждебными вылазками со стороны советских ревизионистов и дали необходимые разъяснения. Одновременно мы дали достойную отповедь хрущёвцам не только от имени нашей партии, но и всего албанского народа. Албанский народ и коммунисты нашей партии ещё теснее сплотились против нового врага Албании.
    Наконец, советские ревизионисты в одностороннем порядке разорвали дипломатические отношения с Народной Республикой Албанией. Даже в этих тяжелейших условиях Албанская партия Труда не дрогнула и не свернула с марксистско-ленинского пути. Стойкость нашей партии была воспринята пролетариатом всего мира с искренним уважением. На международной арене мы продолжали разоблачать современный ревизионизм и, в особенности, советский ревизионизм. Международный заслуженный авторитет Советского Союза, который был завоёван партией большевиков во главе с Лениным и Сталиным и которым прикрывались хрущёвцы, угасал с каждым днём. Братские отношения социалистической Албании с Советским Союзом, вставшим на путь ревизионизма и социал-империализма, разрушились окончательно.
    Но мы верили, что борьба марксистско-ленинских сил не только во всём мире, но и в Советском Союзе обязательно закончится их победой. Мы верили, что наступит тот день, когда пролетариат Советского Союза сурово покарает контрреволюционеров своей страны и воздаст должное принципиальной борьбе албанских коммунистов против врагов марксизма-ленинизма и советских ревизионистов, в частности.

Тирана, 1976 год

Публикация работы Энвера Ходжи «Хрущёвцы: воспоминания» закончена.
(Печатается с номера 7)

Перевод с албанского под редакцией Алексея Данко

Гостевая книга

Форум