РАЗМЫШЛЕНИЕ О КЛАССОВЫХ ПРИЧИНАХ КОНТРРЕВОЛЮЦИИ НА ТЕРРИТОРИИ
СОВЕТСКОГО СОЮЗА

Я не берусь пытаться в короткой газетной статье и, тем более, при отсутствии достаточной подготовки основательно и полностью ответить по сути данной темы. Однако считаю своим долгом хотя бы обратить внимание революционных пролетарских сил на необходимость глубокой научной проработки данной проблемы в интересах будущей классовой борьбы российского и международного пролетариата. Более того, марксистам, если мы назвались марксистами, не пристало «закрывать глаза на действительность», как бы горька и тяжела эта действительность ни была для нас. В рабочую среду необходимо нести правду и объяснять ее принципиальную суть, иначе рабочие вновь и вновь будут становиться жертвами обмана наторевшей в хитростях и лицемерии буржуазии. Объяснять суть необходимо глубоко научно, с позиций диалектического и исторического материализма, чтобы рабочий класс смог осознать себя творцом исторического прогресса и не пытался перекладывать свою классовую ответственность за историческое будущее Человечества только на плечи своего политического авангарда или вождей.

В условиях буржуазного строя передовым прогрессивным классом является рабочий класс, ведущий революционную классовую борьбу против реакционного класса капиталистов. Коммунистическая партия по своей сути является политическим авангардом, передовой частью рабочего класса. В процессе классовой борьбы из партийных рядов выдвигаются вожди, то есть наиболее подготовленные и способные к революционной борьбе кадры, «лучшие из лучших» тончайшего слоя профессиональных революционеров.

В соответствии с марксистско-ленинским учением движущей силой революции всегда является передовой класс данного исторического этапа развития, выступающий против отживающего строя и класса, олицетворяющего старый строй. Роль личности в процессе революционной борьбы (в том числе любого вождя), несомненно, велика, но может быть решающей только в отдельные напряженные моменты борьбы, то есть кратковременно.

Поэтому было бы принципиально неверным утверждать, что диктатура пролетариата в Советском Союзе держалась в основном на деятельности и авторитете товарища Сталина, а контрреволюция в стране, после смерти товарища Сталина, победила в результате заговора и по воле группы прорвавшихся к власти советских ревизионистов (так называемых «хрущевцев»).

В период социализма, после победы пролетарской революции и подавления открытого сопротивления явных классовых врагов, долгое время еще сохраняются неантагонистические, невраждебные друг другу в явном виде классы и социальные слои, пережитки капитализма и определенное социальное неравенство. В силу этого при социализме вполне естественно существует также, в новых формах и проявлениях, непрекращающаяся классовая борьба, а при определенных негативных классовых условиях может возникнуть угроза контрреволюции. Основной революционной силой, способной предотвратить контрреволюционную угрозу или подавить контрреволюционное выступление, по-прежнему, остается рабочий класс во главе со своим политическим авангардом — коммунистической партией. Поэтому важнейшими задачами партии являются неусыпный и жесткий контроль за чистотой своих рядов и постоянная принципиальная идейная борьба против враждебных пролетарской идеологии политических «учений» и сил, а рабочего класса — твердое осуществление своей диктатуры против всяких контрреволюционных проявлений и всестороннее наступательное проведение на практике политической линии партии на изжитие существующих капиталистических пережитков.

Суть существования партии заключается в том, что она является мозгом рабочего класса и по существу составляет с ним единый организм. Коммунистическая партия, изолированная от рабочего класса, перестает быть его политическим авангардом и неизбежно классово перерождается, то есть гибнет. Коммунистическая партия, владея передовой классовой революционной теорией, должна быть способна предвидеть социально-классовые болезни общества, своевременно осмысливать их и рекомендовать рабочему классу наиболее эффективные методы «лечения».

Особую опасность для диктатуры пролетариата представляет мелкобуржуазная идеология и укрепление ее позиций в обществе. Массовыми носителями мелкобуржуазной психологии объективно являются интеллигенция (в том числе офицерский состав армии и карательных структур) и крестьяне. Влияние мелкобуржуазной идеологии на рабочий класс тоже является значительным, так как рабочий класс в достаточно большой степени рекрутируется из мелкой буржуазии и не отделен от нее «китайской стеной». Во время Великой отечественной войны рабочий класс понес огромные потери из числа старых кадровых рабочих, имеющих опыт классовой борьбы и устойчивую классовую психологию. Им на смену пришла молодежь без достаточной классовой закалки.

Пролетарская идеология и мелкобуржуазная идеология выражают различные классовые интересы. Поэтому необходимо иметь очень четкое представление об отличии интересов мелкой буржуазии от интересов рабочего класса.

Именно мелкобуржуазная среда воспроизводит в социалистическом обществе буржуазные устремления и взращивает новых буржуа. Пренебрежение к борьбе с мелкобуржуазной идеологией и утрата революционной бдительности по отношению к этому коварному врагу диктатуры пролетариата смертельно опасны для дела пролетарской революции и социализма.

При капитализме определенная часть мелкой буржуазии становится активным союзником пролетариата, когда обостряются противоречия между интересами крупного капитала и мелким частником. При социализме мелкая буржуазия в силу своей сути, классового двуличия, может стать опасной контрреволюционной силой, когда ослабевает борьба коммунистической партии и рабочего класса против мелкобуржуазной идеологии. Мелкая буржуазия переходит к активному наступлению, когда открываются лазейки для индивидуального обогащения, а в обществе образуется недостаток каких-либо товаров и услуг. Мелкая буржуазия легко переходит из одного состояния в другое с изменением обстановки, затрагивающей ее сиюминутную корысть мелкого частника, так как она руководствуется только шкурными единоличными или семейными социально-экономическими интересами, низменными животными инстинктами и не способна задуматься над жизненной перспективой принципиально, глобально. Мелкая буржуазия в своих действиях и поступках зачастую бывает весьма безответственна и агрессивна.

Реализация мелкобуржуазных устремлений при социализме осуществляется через наличие вынужденно сохранившихся пережитков капитализма и действие «буржуазного права», которые невозможно ликвидировать волевым решением и в короткие сроки. Например, распределение по труду и вытекающее из него имущественное неравенство, существенное различие между умственным и физическим трудом, между городом и деревней. Конкретными проявлениями и источниками частнособственнических устремлений являются приусадебные дворы крестьян, частное жилье и дачи, предметы излишней роскоши, особый статус управленческого и интеллектуального труда, наличие товарно-денежных отношений в сфере распределения продуктов, товаров и услуг широкого спроса и тому подобное. Это можно изжить только наступательным, но постепенным преодолением «буржуазного права» в процессе последовательного развития матери-ально-технической базы социализма. Только так могут быть изжиты условия, воспроизводящие мелкобуржуазный уклад со всеми его негативными проявлениями.

Формы классовой борьбы разнообразны — от борьбы идейной до борьбы вооруженной, включая гражданскую войну. Марксисты признают все формы классовой борьбы. Чтобы одержать победу в классовой борьбе в целом, ленинские большевики должны были первоначально одержать победу в идейной борьбе. Они ее одержали. Хотя на этом идейная борьба не прекратилась. Идейная борьба между мелкобуржуазной идеологией, имеющей много разновидностей, и пролетарской идеологией продолжалась непрерывно и в разных формах — то ослабевая, то обостряясь — во все годы пролетарского социалистического периода. Тезис товарища Сталина о непрерывности классовой борьбы в процессе строительства социализма убедительно подтвержден реальной практикой, самой жизнью, а критерием истины является только практика.

Марксизм-ленинизм учит, что предпосылки для замены одного общественного строя на другой вызревают внутри общества задолго до революционных событий. Убежден, что этот принципиальный тезис относится и к случаю контрреволюции в социалистической стране.

Поскольку речь идет о победе контрреволюции и о поражении диктатуры пролетариата в СССР, то, следовательно, в Советском Союзе в послевоенный период в расстановке классовых сил произошли решающие изменения не в пользу пролетарских сил — особенно внутри партии большевиков. В результате классовой борьбы эти антипролетарские силы одержали победу. Иной версии быть не может, если мы признаем науку о классах и классовой борьбе.

Нападение фашистской Германии на социалистический Советский Союз нельзя рассматривать примитивно, с позиции обычной агрессии одной страны против другой. В этой смертельной схватке сошлись две непримиримые классовые силы — самые реакционные силы капитализма на стороне фашистской Германии и прогрессивные коммунистические силы в лице Советского Союза, который сделал прорыв в будущее мировой цивилизации, опасный для капитализма в целом. Ценой огромных жертв и лишений советский народ во главе с партией большевиков отстоял независимость пролетарского государства, изгнал агрессора с территории своей социалистической страны и раздавил фашистского зверя в его собственном логове. Рабочий класс Советского Союза в жесточайшей схватке защитил свои революционные завоевания от самых реакционных сил мирового капитала. Это была победа всех прогрессивных сил мира. Но одновременно классовый враг смог нанести партии большевиков и диктатуре пролетариата в Советском Союзе смертельную внутреннюю рану, от которой позднее погибли в СССР власть рабочего класса и пролетарский социализм.

Партия большевиков была авангардом рабочего класса Советского Союза не только в силу своего особого политического положения. Партия большевиков постоянно направляла лучшие партийные кадры на самые трудные и ответственные участки практической работы, где они наглядно доказывали высокий авторитет членов партии перед беспартийными товарищами успехами и подвигами в конкретных делах. В годы Великой отечественной войны партия большевиков направила лучшие партийные кадры и лучших представителей рабочего класса на самые тяжелые участки фронта и тыла. Коммунисты шли в бой первыми и — первыми погибали. Поэтому потери в партийных рядах были чрезвычайно велики, особенно в первые годы войны. Однако численно партия росла. Ее ряды пополнялись, в значительной степени, героями фронта, так как на фронте героизм был не только массовым, но и наглядным, а коммунисты зарекомендовали себя лучшими среди героев. Поэтому звание коммуниста было как бы особым знаком отличия.

Преобладающее пополнение партии из числа фронтовиков, не имеющих партийного опыта и политической закалки, стало значительно размывать классовый состав ее рядов. В результате подобного пополнения, особенно в конце войны, партия понесла значительный качественный урон в политическом смысле. Однако это нельзя считать упущением или политической недальновидностью партии большевиков. Во время войны судьба пролетарского государства решалась на фронте. Поэтому главной политической целью, лозунгом и задачей в то время было — ВСЕ ДЛЯ ПОБЕДЫ. Этому были подчинены вся политика и жизнь партии большевиков. Именно в силу этого герои фронта были не просто героями, а были политическим авангардом на передовом участке практической классовой борьбы, то есть они фактически составляли основу партии в данных условиях. Это полностью соответствовало политике партии и классовым требованиям военного времени, но таило в себе угрозу мелкобуржуазного засорения рядов партии, особенно со стороны крестьянской и интеллигентской среды.

В военные годы в сознании крестьянских масс господствовала психология крестьянина-труженика. Почему? Пролетарская революция и успехи социализма весьма значительно и наглядно улучшили жизнь крестьян. Пролетарская власть предоставила крестьянам землю и необходимые угодья, современную сельскохозяйственную технику на льготных условиях через создание машинотракторных станций (МТС), гарантии в случае неурожая, многие социально-культурные блага, освободила от пагубного риска рыночной стихии при реализации продукции и так далее. При царизме о подобном крестьяне не могли даже мечтать. Поэтому бойцы из крестьянской среды проявляли на фронте чудеса героизма, защищая свои кровные интересы, а через это — завоевания пролетарской революции и пролетарское государство от посягательств фашистских захватчиков. Именно поэтому коммунистическая психология преобладала в сознании крестьянина-труженика в годы войны, создавая тягу к вступлению в ряды партии большевиков, защищающей на фронте кровные интересы советского трудового крестьянства ценой многих жизней лучших сынов партии.

В послевоенное время ситуация принципиально изменилась. Вернувшись с фронта, крестьяне столкнулись со значительными жизненными лишениями. Полуразрушенные войной колхозы едва справлялись с государственными поставками. Промышленность ускоренными темпами перестраивалась с военного на мирное производство и поэтому не могла быстро обеспечить крестьян всеми необходимыми промышленными товарами и техникой, но оправданно требовала увеличения поставок продовольствия и сельскохозяйственного сырья. Личные подворья крестьян зачастую были в запустении, не хватало питания, одежды и многого другого для скромного обустройства семейной жизни. За спиной у бывших фронтовиков были военные лишения, боевая слава и мечта о более или менее зажиточной жизни. Это подталкивало крестьян в текущей жизни к заботе в основном о своем шкурном благополучии, в том числе прикрываясь военной славой и партийностью. Это дало толчок расцвету частнособственнических поползновений в крестьянской среде. Однако в силу двойственности психологии крестьянина — психология мелкого собственника и психология труженика — основная масса крестьян доверяла партии большевиков в деле строительства коммунизма на уровне страны, так как уже убедилась на практике в действительной экономической выгоде для себя социалистического строя. С другой стороны, в своей конкретной жизни и деятельности крестьянин, как правило, ставил свои мелкособственнические интересы выше интересов общественных.

Такова диалектика психологии крестьянина — мелкого собственника и труженика одновременно, которую унаследовали и особенно упорно насаждали также выходцы из крестьянской среды, осевшие в городах — зачастую еще более агрессивно, чем сами крестьяне.

Защитить ряды партии от опасного засорения элементами с психологией мелкого частника было уже весьма затруднительно. Во-первых, подобные элементы уже составляли значительное число в партии. Во-вторых, эти элементы имели военные заслуги перед социалистической Родиной в недавнем прошлом, и это надежно прикрывало их от партийной критики товарищей.

Интеллигенция, в силу своего социального положения, при любом строе призвана обслуживать интересы господствующего класса.

При капитализме интеллигенция, с одной стороны, тоже относится к эксплуатируемой части общества. С другой стороны, она сама, по характеру своего социального предназначения, участвует в осуществлении эксплуатации рабочих и крестьян, так как через интеллигенцию класс капиталистов реализует и регулирует их непосредственное угнетение, то есть интеллигенция используется буржуазией как орудие эксплуатации рабочих и крестьян.

При социализме интеллигенция вынуждена исполнять волю диктатуры пролетариата. Многих интеллигентов невольно тяготит подобная «служба» при диктатуре пролетариата, так как служить приходится интересам рабочих и крестьян, которых интеллигенция традиционно привыкла ставить ниже своего социального положения. Благосостояние интеллигенции во многом зависит от занимаемой должности и положения в обществе. Этим объясняется подверженность интеллигенции таким социальным болезням, как карьеризм, бюрократизм, склонность к идеализму, завышенное мнение о своей общественной значимости, желание занять особое положение в обществе. В значительной степени этим объясняется стремление интеллигенции вступить в ряды правящей партии большевиков. В силу социально-классовых особенностей, двойственности классового положения, интеллигенция легко поддается мелкобуржуазному влиянию и разложению.

Привычка перекладывать ответственность за управление жизнью общества, в том числе партии, на плечи вождей тоже характерна для интеллигентской и крестьянской среды, склонной к мелкобуржуазной индивидуалистской психологии.

В послевоенный период партия большевиков оказалась опасно засорена мелкобуржуазными элементами.

Следует особо напомнить, что «Если не закрывать себе глаза на действительность, то надо признать, что в настоящее время пролетарская политика партии определяется не ее составом, а громадным безраздельным авторитетом того тончайшего слоя, который можно назвать старой партийной гвардией. Достаточно небольшой внутренней борьбы в этом слое, и авторитет его будет, если не подорван, то, во всяком случае, ослаблен настолько, что решение уже будет зависеть не от него». (Ленин. 1922 год)

В результате классовой борьбы в довоенный и военный период этот «тончайший слой… старой партийной гвардии» понес величайшие потери и стал еще тоньше, а после смерти товарища Сталина «небольшая внутренняя борьба» ослабила его настолько, что «решение зависело уже не от него».

Война и тяжелейшие военные последствия нанесли Советскому Союзу не только классовый, материальный и людской ущерб, но также обострили ряд других крайне опасных для диктатуры пролетариата тенденций.

Требования военного времени заставили полностью переориентировать экономику, развитие производительных сил и усилия всего общества на нужды борьбы с фашистской агрессией. Под эту задачу изменились также производственные отношения с вынужденным перекосом в сторону крайне жесткой вертикальной подчиненности. Этот перекос имел место не только в организации экономики, но и во всей жизни общества, включая политическую. Необходимость быстрой ликвидации тяжелейших последствий войны тоже заставила форсировать восстановление и развитие производительных сил мирной экономики в мобилизационном режиме.

В результате этого развитие производственных отношений стало серьезно отставать от темпов развития производительных сил в силу этих чрезвычайных мер и условий, а не только в силу большей инертности, свойственной развитию производственных отношений вообще.

Под давлением и прикрытием, в том числе, этих неблагоприятных причин возникли существенные перекосы в осуществлении диктатуры пролетариата и в развитии пролетарской демократии. Диктатура пролетариата стала жестко осуществляться сверху вниз — в основном за счет деятельности и авторитета руководящих органов партии большевиков, а развитие пролетарской демократии в обществе фактически ограничивалось рамками одобрения государственных заданий и партийных постановлений, спущенных сверху.

Жесткая вертикальная подчиненность в управлении экономикой и жизнью общества крайне ослабила классовый контроль снизу за деятельностью управленческого аппарата и интеллектуальной элиты. Бесконтрольность снизу способствовала их социальному обособлению и мелкобуржуазному разложению. В результате мелкобуржуазные интересы и действия управленцев и интеллектуальной элиты стали расходиться с классовыми интересами пролетариата.

Положение усугублялось неравноценной в классово-политическом смысле заменой управленческих кадров из-за острой их нехватки в результате людских потерь во время войны. Замена производилась за счет демобилизованных армейских кадров командного состава и специалистов военной промышленности, которые традиционно, в силу организационной специфики своей предыдущей деятельности, всячески противились развитию пролетарской демократии в производственных и общественных отношениях, даже, вероятнее всего, не осознавая в этом скрытой опасности для диктатуры пролетариата и социализма.

Описанные выше классовые и социально-экономические явления представляли существенную опасность для диктатуры пролетариата, но при жизни товарища Сталина пролетарские силы внутри партии большевиков все-таки смогли удержать под политическим контролем ситуацию как внутри партии, так и в обществе в целом. Чем это можно объяснить?

Искреннее и высочайшее доверие советского народа к партии большевиков и пролетарской власти было порождено реальной жизнью и проверено на прочность в суровые годы войны. Именно классовая монолитность партии большевиков и рабочего класса в союзе с другими беспартийными трудовыми массами Советского Союза являлась одним из главных обстоятельств, обусловившим успешное и быстрое продвижение вперед на всех направлениях практической жизни социалистического общества. Поэтому возмутительно и смешно слышать сегодня от буржуазных холопов вранье по поводу того, что якобы большевики и их вожди узурпировали власть и держались у власти с помощью массового насилия и террора. Подобную безграмотную чушь и наглую клевету без колебаний отверг бы в то время даже самый заклятый враг большевиков и диктатуры пролетариата.

Мы говорим — Ленин, подразумеваем — партия. Аналогично именем Сталина олицетворялась диктатура пролетариата в Советском Союзе в так называемый сталинский период. Это было связано не только с величайшими заслугами вождей перед партией большевиков и рабочим классом. Подобное олицетворение имеет также социально-классовое объяснение. Победа пролетарской революции и огромные наглядные успехи социализма при диктатуре пролетариата под руководством партии большевиков вызывали в народных массах сильный моральный подъем и вполне реальные надежды на светлое будущее. Мечты о лучшей жизни планомерно и быстро превращались в реальность. Мелкобуржуазное сознание, в первую очередь крестьян и интеллигенции, привыкло связывать хорошее или плохое в своей жизни, победы или поражения с именем какого-либо конкретного героя, вождя или руководителя, а не с политикой правящего класса — в данном историческом случае речь идет о диктатуре пролетариата во главе с партией большевиков. Так было понятнее и доступнее обывательскому сознанию, а успехи страны, действительно, были легендарными. Поэтому при жизни товарища Сталина, через подобное олицетворение, пролетарское ядро в партии усиливалось авторитетом партии большевиков и рабочего класса всего предыдущего периода диктатуры пролетариата. Тем более что марксистско-ленинская линия партии большевиков оставалась неизменной, а партия формально демонстрировала классовую монолитность своих рядов — это относится к послевоенному периоду при жизни товарища Сталина.

После смерти товарища Сталина мелкобуржуазные силы в партии (советские ревизионисты, так называемые «хрущевцы») сосредоточили усилия на захвате ключевых партийных постов, так как захват рычагов партийного управления давал возможность для захвата политической и идеологической власти. Однако, чтобы изменить политику КПСС в противоположном классовом направлении, то есть привести ее в соответствие с реальной властью, необходимо было политически дискредитировать и сокрушить сталинскую диктатуру пролетариата, изолировав ее от ленинской партии большевиков. Хотя сталинская диктатура пролетариата всегда твердо следовала линии ленинской партии большевиков.

Именно для этого потребовалось подменить на ХХ съезде КПСС классовую диктатуру пролетариата и авангардную роль партии большевиков «культом личности Сталина», подменить классовую борьбу единоличным диктатом вождя и оклеветать его имя посмертно. Подобное находится в полном противоречии с марксизмом-ленинизмом как наукой о классах и классовой борьбе и всей мировой практикой классовой борьбы, но зато легко воспринимается примитивным обывательским сознанием.

ХХ съезд КПСС следует считать формальной датой поражения диктатуры пролетариата в СССР и осуществления контрреволюционного переворота.

Контрреволюция не брезговала использовать в борьбе за власть клевету, закулисные интриги, террор и прямую угрозу вооруженной силой.

Правда, не все руководители партии покорно согласились с конкретными действиями захватившего власть классового врага. В частности, Маленков, Каганович, Молотов, Шепилов и ряд других партийцев спустя некоторое время предприняли попытку сместить Хрущева с высокого руководящего партийного поста. Но их действия не отражали классовой борьбы и имели характер верхушечной борьбы за власть — как будто бы они имели дело не с классовой борьбой и классовым врагом, а решали частные внутрипартийные организационные вопросы. Именно по этой причине их «борьба» не стала примером революционного классового выступления. Хрущев и его сторонники объявили эту группу «антипартийной» и выдворили в полном составе из партийного руководства.

Власть на территории Советского Союза оказалась полностью в руках новых классовых сил, порожденных мелкобуржуазной средой и победивших в классовой борьбе диктатуру пролетариата.

Это были коммунисты — на словах и капиталисты — на деле. Новые руководители КПСС вынуждены были, прежде всего, привести базовые партийные документы в соответствие с сутью установившейся власти и реальной ситуацией в обществе. Из них исчезли такие принципиальные классовые понятия как «диктатура пролетариата», «классовая борьба», «политический авангард рабочего класса» и аналогичные, составляющие основу марксистско-ленинского учения. Одновременно были внедрены тезисы о «полной и окончательной победе социализма в СССР» — что бездоказательно указывало на невозможность реставрации капитализма и исключало какую бы то ни было классовую борьбу, о «партии всего народа», об «общенародном государстве» и тому подобные. То есть марксизм-ленинизм подвергся откровенной и основательной мелкобуржуазной ревизии. Однако все внешние атрибуты КПСС остались в неприкосновенности, партия сохранила коммунистическое название, государство — социалистическое, партийная пропаганда заявляла о верности марксизму-ленинизму и так далее. Это в полной мере соответствовало также психологии рядового советского обывателя того периода. Ревизия марксизма-ленинизма имела и другую скрытую подоплеку — ревизионисты прикрыли свое истинное (буржуазное) лицо именем Ленина.

Ленин был превращен ими в икону для массового поклонения — безвредную для установившейся власти, а марксизм-ленинизм превращен в наукообразную мелкобуржуазную трескотню под видом его «творческого развития» и перестал быть в таком виде руководством к действию для революционного рабочего класса и коммунистов.

Представители мелкобуржуазных сил, захватившие власть и уничтожившие диктатуру пролетариата, получили в свои руки все огосударствленные общественные средства производства страны, то есть фактически стали корпоративными их собственниками — капиталистами. С этого момента мы уже имеем дело с буржуазным государством и диктатурой буржуазии.

Теперь корпоративному капиталисту необходимо, в соответствии с основным экономическим законом капитализма — законом производства максимальной прибыли, максимально выгодно для себя распорядиться своими средствами производства. Эти классовые устремления вызывают необходимость принципиальных изменений в базисе на всех уровнях по отношению к собственности на средства производства и закрепления этих изменений в политике государства.

Принципиальным примером подобного изменения в базисе является решение о ликвидации машинотракторных станций (МТС). Ликвидация МТС означала ликвидацию общественной собственности на орудия производства в сельском хозяйстве, возврат к групповой частной собственности на сельскохозяйственную технику и включение ее в систему товарно-денежных отношений, то есть принципиальный поворот экономических связей между промышленностью и сельским хозяйством на этом уровне в сторону капиталистических отношений.

Диктатура пролетариата или диктатура буржуазии определяют наличие социализма или капитализма — промежуточной ступени между ними нет.

Алексей Данко

Ленинград

«Пролетарская газета» № 26

ПРИНЦИПИАЛЬНЫЕ КОММЕНТАРИИ ПО ПОВОДУПОСЛЕСЛОВИЯ К РАБОТЕ ЭНВЕРА ХОДЖИ «ХРУЩЕВЦЫ»

По поводу послесловия Алексея Данко к работе Энвера Ходжи «Хрущевцы» я изложил предварительное мнение, ну а мнение, это еще не выводы.

Тема, конечно, весьма болезненная, но не столь уж и трудная, как представляется. Если мы считаем себя марксистами, то и рассуждать мы должны по-марксистски. Поставим вопрос теоретически, более обще: почему в СССР победила контрреволюция? Наверняка потому же, почему побеждают и революции всякого рода: феодальные, буржуазные и социалистические. Потому что не только в прошлом, но и в настоящем, современном нам мире существуют классы и классовая борьба. Это единственный верный марксистский ответ на поставленный вопрос. Если мы признаем существование классов и классовой борьбы, то никакого другого ответа мы дать не можем. «Манифест коммунистической партии» Маркса и Энгельса — научный документ, и никакие Горбачевы, Зюгановы, Ельцины или Путины «отменить» его не могут и не смогут, потому что даже деятельность этих тупиц и негодяев также включена в этот документ и может быть рассмотрена только с точки зрения этого, а не какого-то другого документа. Если в каких-то частностях «Манифест» устарел, что вполне естественно, то в главном, основном, он полностью сохранил свое значение сегодня, как и в день его написания. Время, жизнь и события нашего времени не опровергли его значения и верности, а только подтвердили и подтверждают его. «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно», — не нам, марксистам, забывать эту истину.

Победа контрреволюции в СССР — это частный случай теории классовой борьбы, которую, кстати, вовсе не Маркс придумал, а создана она была до Маркса. Маркс лишь развил эту теорию до понятия диктатуры пролетариата, поскольку без этого понятия теория классовой борьбы вполне приемлема для буржуазии.

Нигде и никогда ни Маркс, ни Энгельс, ни Ленин, ни Сталин не утверждали, что победившая социалистическая революция — это раз и навсегда, а из этого следует, что возможность реставрации капитализма существовала всегда. Из этого не следует неизбежность реставрации, но возможность реставрации не исключается.

Ленин указывал, что социализм возможно построить лишь в ряде попыток, каждая из которых будет одностороння. Продолжая мысль Ленина и с учетом существующего мирового опыта, мы могли бы сказать, что эти односторонние попытки будут продолжены и продолжатся до тех пор, пока социализм окончательно не утвердится и не победит во всемирном масштабе, как это случилось с феодализмом, затем с капитализмом, и как это неизбежно случится с социализмом.

Ну а почему же все же в СССР победила контрреволюция? Мне думается, что в послесловии отвечено на этот вопрос, но недостаточно четко ответ сформулирован. (Сталин, насколько я понимаю, не любил неясных или нечетких формулировок). Так, почему же? Наверное, потому, что изменилось соотношение классовых сил. Ну, не научно же, да и вообще не серьезно рассматривать СССР как бесклассовое общество. От победы социалистической революции до бесклассового общества весьма длительный период, период перехода от капитализма к коммунизму, то есть тот переходный период, что, собственно, и называется социализмом, то есть переход от классового общества к бесклассовому, а с подавлением буржуазии и даже ее уничтожением, общество не становится бесклассовым. Крестьянство — класс буржуазный, а он до Великой отечественной войны преобладал и оказывал свое влияние не только на рабочий класс в целом, но и на надстройку, этим классом созданную.

Вспомним тезис Сталина «об усилении классовой борьбы по мере строительства социализма» и о том, каким яростным нападкам этот сталинский тезис подвергался при его жизни и после его смерти. Жизнь (то есть практика, а критерием истины является только практика) опровергла или подтвердила этот сталинский тезис? Только враг или тупица может сегодня утверждать, что этот сталинский тезис неверен. Если сказать это применительно к личностям, то враг — это Путин и его сообщники, а тупица — это Зюганов или Тюлькин с компаниями. Всяких там Славиных или Брузгалиных я во внимание не принимаю.

Так вот, изменилось соотношение классовых сил, и изменилось оно в надстройке. Основной вопрос всякой революции, а значит и контрреволюции, есть вопрос о власти. Не случайно Ленин посвятил последние свои работы именно надстройке. Не случайно, последний его научный теоретический труд называется «Государство и революция». И не случайно после Ленина не появилось ни единого труда, который мог бы быть равен этим последним ленинским трудам. Ну не Сталина же в этом обвинять. Сталин сделал все, что он сделать смог, как и Ленин. Больше того он не сделал, потому что сделать большего было нельзя, невозможно. Так что виновен в контрреволюции, конечно же, не Сталин, а то поколение, которое уже умерло или остатки которого вымирают. Мы можем и вправе пригвоздить это поколение к позорному столбу, но это ничего изменить не может. История не знает сослагательного наклонения.

Ну, наивно же думать, что все до единого делегаты XXII съезда не понимали, что они принимают антинаучную и антимарксистскую программу партии. Все они понимали, но я еще раз повторяю — изменилось соотношение классовых сил. Силы контрреволюции могли одержать верх и одержали. Ну, а то, что под «марксистско-ленинскими» лозунгами, то тут нечему удивляться. Не сегодня и не вчера оппортунизм переодевается в марксистско-ленинские одежки. Действительных носителей марксистско-ленинских убеждений никогда много не было, да и быть, наверное, не может. Отсюда ленинская забота о чистоте большевистской партии, а вот как заботился об этом Сталин, это еще надо изучить и рассмотреть. Вы же правильно пишете: «Марксизм-ленинизм учит, что предпосылки для замены одного общественного строя на другой вызревают внутри общества задолго до революционных событий». Ну, естественно, что это применимо и к социалистической стране, к контрреволюции, поскольку революция и контрреволюция — это единый неразрывный диалектический процесс. А между этими «событиями» могут проходить годы, могут и столетия, а человек живет, в лучшем случае, лет семьдесят. Изменяются поколения, но не изменяются интересы классов, а постольку и классовая борьба. Эта классовая борьба изменяет лишь форму, вплоть до уничтожения классов, что и является конечной целью коммунистов. Так что если ставить вопрос научно, то его следует поставить так: Классы и классовая борьба при социализме. Такого научного труда мне неизвестно. А почему неизвестно? А потому, что в СССР возобладал антинаучный антимарксистский хрущевско-брежневский тезис об отсутствии классовой борьбы при социализме, в опровержение сталинского тезиса. Сталин тезис-то выдвинул, а вот труда на эту актуальнейшую тему не написал. Не до этого ему было. А тезис-то сталинский был марксистским, в отличие от мелкобуржуазного хрущевско-брежневского, который неизбежно привел к буржуазному, горбачевскому, о неких «общечеловеческих ценностях». В классовом обществе могут существовать только классовые ценности и никаких других существовать не может.

А что касается того, что мировая буржуазия, направляя гитлеровскую Германию на СССР, если не мытьем, так катанием, добилась своих целей, то этот мой вывод не лишен смысла, потому что на соотношение классовых сил в СССР эта война могла повлиять и повлияла, чего и вы не отрицаете. А больше я никаких «выводов» и не делал.

Вот я и изложил все то же самое, что и у вас написано, только изложил я это своими словами. Не надо быть ко мне слишком строгим, но марксистскую науку я изучаю всерьез, причем совершенно самостоятельно.

Печатается с сокращениями.

Виктор Плотников, рабочий

«Пролетарская газета» № 26

ОТКЛИК НА СТАТЬЮ АЛЕКСЕЯ ДАНКО «РАЗМЫШЛЕНИЕ О КЛАССОВЫХ ПРИЧИНАХ КОНТРРЕВОЛЮЦИИ НА ТЕРРИТОРИИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА»

Уважаемые товарищи из «Пролетарской газеты»!

Я с большим интересом прочел английский перевод статьи А. Данко, напечатанной в 26-м номере «Пролетарской газеты». На мой взгляд, эта статья представляет качественный шаг вперед в исследовании классовых корней современного ревизионизма с марксистско-ленинских позиций.

Мне приходилось читать многие материалы, опубликованные на английском языке, относительно современного ревизионизма. Со времен полемики китайской и албанской партий в начале 60-х годов ХХ века всем, чьи глаза не затуманены ревизионизмом, ясно, что, начиная с ХХ съезда КПСС, «хрущевцы» и их преемники предали марксизм-ленинизм, подменив диктатуру пролетариата «общенародным государством» и партию-авангард рабочего класса «партией всего народа». Это стало идеологической основой мелкобуржуазного подкопа под социализм. Материалы о ревизионизме, которые мне приходилось читать, представляли собой попытки анализа происходящих изменений в Советском Союзе на основе анализа только процесса экономических изменений — превращения социалистической экономики ленинско-сталинского периода в капиталистическую (огосударствленную) экономику времен Хрущева, Брежнева и Горбачева. В этих материалах отмечалось нарастающее развитие товарно-денежных отношений (начиная с продажи машинотракторных станций в групповую собственность колхозов), введение показателя прибыли в качестве основного критерия оценки деятельности предприятий и тому подобное. Однако материалов, раскрывающих классовые корни современного ревизионизма, в марксистско-ленинской литературе мне встречать не приходилось. Правда, имели место некоторые ссылки на классовые корни ревизионизма в очень общем виде.

В какой-то степени такая ограниченность понятна, поскольку в тот период необходимо было сосредоточить внимание не столько на борьбе с откровенными ревизионистами, сколько на борьбе с теми центристскими силами, которые хотя и признавали факт господства «хрущевского» ревизионизма, но рассматривали Советский Союз того периода как социалистическое государство, переживающее определенные трудности, но все же развивающееся в направлении коммунизма.

Борьбу с ревизионизмом следует продолжить, но только не следует подменять классовые оценки мелкобуржуазным субъективизмом типа «Хрущев предал социализм». В свое время Ф. Энгельс отметил ограниченность мелкобуржуазного субъективизма при проведении подобных анализов, написав в своей работе «Революция и контрреволюция в Германии», что

— …когда приступаешь к выяснению причин успеха контрреволюции, то повсюду наталкиваешься на готовый ответ, будто дело в господине А или в гражданине Б, которые «предали народ». Этот ответ, смотря по обстоятельствам, может быть правильным или нет, но ни при каких обстоятельствах он ничего не объясняет, не показывает даже, как могло случиться, что «народ» позволил себя предать. И печальна же будущность политической партии, если весь ее капитал заключается в знании только того факта, что гражданин имярек не заслуживает доверия. (Соч. К. Маркса и Ф. Энгельса. Изд. второе, т. 8, стр. 6)

В статье товарища Данко сделана попытка рассмотрения классовых корней «хрущевского» ревизионизма. Он утверждает, что «Именно мелкобуржуазная среда воспроизводит в социалистическом обществе буржуазные устремления и взращивает новых буржуа». Далее он отмечает, что «Реализация мелкобуржуазных устремлений осуществляется через наличие вынужденно сохранившихся пережитков капитализма и действие «буржуазного права», которое невозможно ликвидировать волевым решением и в короткие сроки. Например, распределение по труду и вытекающее из него имущественное неравенство, существенное различие между физическим и умственным трудом, между городом и деревней. Конкретными проявлениями и источниками частнособственнических устремлений являются приусадебные дворы крестьян, частное жилье и дачи, предметы излишней роскоши, особый статус управленческого и интеллектуального труда, наличие товарно-денежных отношений в сфере распределения продуктов, товаров и услуг широкого спроса и так далее». Обобщая, он пишет, что «Это можно изжить только наступательным, но постепенным преодолением «буржуазного права» в процессе развития материально-технической базы социализма».

Социалистическое общество остается классовым обществом. Оно отличается от капиталистического общества (да и от любого другого классового общества) тем, что с самого начала победивший в пролетарской революции рабочий класс вместе со своими союзниками (в первую очередь с беднейшим крестьянством) составляет большинство в обществе и использует свое классовое господство — диктатуру пролетариата — для подавления своих бывших эксплуататоров и для построения коммунизма — бесклассового общества. Сначала диктатура пролетариата направлена на полное устранение бывших эксплуататорских классов от власти и на экспроприацию их средств производства. В СССР эта задача в основном была решена в 30-е годы, с экспроприацией собственности кулаков и ликвидацией кулачества как класса. Но это не положило конец классовой борьбе. В обществе остались пережитки эксплуататорских классов, а также значительное количество мелких буржуа с их мелкой частнособственнической психологией, которые не могли превратиться в пролетариев вдруг. Как отметил Ленин в «Детской болезни «левизны» в коммунизме»: «Диктатура пролетариата есть упорная борьба, кровавая и бескровная, насильственная и мирная, военная и хозяйственная, педагогическая и административная, против сил старого общества. Сила привычки миллионов — самая страшная сила». Сталин тоже ясно подтвердил, что классовая борьба продолжается на протяжении всего периода социализма.

Товарищ Данко в самом начале своей статьи предупреждает, что он не пытается дать исчерпывающий ответ на вопрос о классовых корнях контрреволюции в Советском Союзе. Поэтому мне хотелось бы предложить ряд направлений для дальнейшего изучения, а также уточнить более конкретно некоторые акценты в его анализах.

При изучении классовых корней контрреволюции нам необходимо исследовать некоторые исторические факты, даже если они приведены людьми, которые не являются марксистами-ленинцами или даже являются буржуазными историками, лишь бы они добросовестно излагали эти факты.

Например, в 1985 году Дж. Арч Джетти (J. Arch Getty), профессионально добросовестный академик-историк, написал обширную книгу «Истоки большой чистки». Основываясь на материалах смоленского партийного архива, Джетти показывает, как разложившиеся элементы из региональных партийных аппаратов препятствовали революционному руководству партии большевиков, и в том числе товарищу Сталину, проводить в жизнь пролетарскую демократию. Революционные историки, вроде Гровера Фюрра (Grover Furr), развили это исследование и показали, что такая ситуация была характерна не только для Смоленска. Андрей Жданов в своем докладе XVIII съезду партии в 1939 году описал со всеми подробностями, как чуждые принципам диктатуры пролетариата элементы в партии большевиков всеми силами стремятся использовать свое положение в партийном аппарате в своекорыстных целях.

Несомненно, мелкая буржуазия в своей массе составляет классовую основу ревизионизма. На мой взгляд, особенно опасными в этом отношении мелкобуржуазными элементами были определенные силы в средних и даже высших слоях партийного и государственного аппарата, так как властное положение, при ослаблении классового контроля, создает благоприятные условия для реализации мелких своекорыстных устремлений.

Конечно, на протяжении всего периода диктатуры пролетариата принимались революционные меры, чтобы  не допустить буржуазного перерождения среди кадров и руководителей партийного и государственного аппарата. Одной из таких мер был «партмаксимум», который ограничивал заработную плату членов партии на высоких управленческих и технических постах. Другой такой мерой был рабочий и крестьянский контроль, посредством которого осуществлялся контроль за деятельностью руководителей любого ранга на их рабочих местах. Понятно, что в условиях военного времени такие меры контроля снизу были ослаблены, но неясно все же — насколько полными и эффективными были подобные меры перед войной и после победы в войне.

Товарищ Данко утверждает, что в неблагоприятных условиях военного времени «функционирование диктатуры пролетариата и развитие пролетарской демократии были значительно затруднены». Это действительно так, но очевидно также и то, что подобные проблемы классового характера имели место как до, так и после войны — хотя, возможно, и в разной степени.

Сегодня нет в мире ни одной подлинно социалистической страны. Очевидно также, что временное поражение пролетарского социализма в СССР и бывших социалистических странах имело место в условиях империалистического давления. Но все это произошло все-таки не в результате удара извне — социалистические страны пали в результате усилий внутренних реакционных классовых сил. В сталинский период единственным образцом ревизионизма, находящегося у власти, была титовская Югославия. Но теперь уже каждому наглядно виден результат деятельности ревизионистской власти времен Хрущева, Брежнева и Горбачева в Советском Союзе и их европейских политических единомышленников, а также ревизионизм Рамиза Алия (Секретарь ЦК Албанской партии Труда в период прихода к власти ревизионистов — ред.) в Албании. Как марксисты-ленинцы мы обязаны исследовать и знать классовые корни этого регресса, поскольку мы готовимся к новой волне социалистических революций.

Призывая к теоретическому обобщению положительного опыта социалистического развития, товарищ Сталин критиковал тех, кто хотел бы полагаться только на цитирование Маркса. На вопрос одного из экономистов по поводу того, что, мол, Маркс не писал в «Критике Готской программы» о прибавочном продукте, товарищ Сталин ответил:

— Если хотите на все искать ответы у Маркса, пропадете. Вы имеете такую лабораторию, как СССР, которая существует больше 20 лет, а думаете, что Маркс должен был знать больше вас о социализме. Не предусмотрел, видите ли, Маркс в «Критике Готской программы»! Надо самим головой работать, а не нанизывать цитаты. Новые факты есть, новая комбинация сил, извольте головой работать («Запись бесед товарища И. В. Сталина с экономистами по вопросам политической экономии», источник — журнал “Revolutionary democracy”, сентябрь 1998 года, Индия).

Нам необходимо продолжать наши исследования ревизионизма и контрреволюции в Советском Союзе и в странах народной демократии.

С моей точки зрения, статья товарища Данко является важным первым шагом в этих исследованиях. Это вселяет надежду, что другие товарищи, особенно в бывшем Советском Союзе и в других бывших социалистических странах, имеющих подобный опыт, продолжат эту работу.

С братским приветом, Джордж

Нью-Йорк, США

«Пролетарская газета» № 27

http://proletar-gazeta.narod.ru